Леди без страха - страница 3

Ибериец изрядно нервничал, ежился, но терпел, пытаясь сохранить видимость достоинства и самообладания.

— Иностранец он в первую очередь для маркизы Де Ла Серта, — резонно заметил Второй. — Злодей вполне может оказаться и альбинцем.

Батюшка кивнул, соглашаясь.

— И, очевидно, этот неизвестный вполне в курсе того, что кто-то пытается спасти его законную жертву, — продолжила я после близнеца. — Этот колдун, надо сказать, весьма упорен, дорогой отец. И он абсолютно все пытается контролировать. Если в меня стреляли, то исключительно по его наущению, если это сделал не он сам собственноручно. Другое дело, непонятно, почему целью была выбрана именно я, а не, к примеру, Эдвард. А ведь он куда чаще появляется подле братьев Де Ла Серта.

Братец посмотрел на меня не слишком довольно. Вот же, глупый, как будто я пыталась сказать, что он станет лучшей жертвой, чем я.

— Вероятно, именно тебя, а не Эдварда посчитали главной угрозой, Ева. Не стоит слишком сильно удивляться, ты все же сильней брата.

Слова отца никак не задели Второго в отличие от моего последнего замечания. Мы с близнецом отлично знали потенциал друг друга, так что батюшка мой не сказал ничего нового. Так действительно вышло, что мое колдовское могущество превосходило могущество брата, и пусть его это и уязвляло, Эдвард держал в узде свою гордость.

— Однако это известно немногим, — покачал головою Эдвард и нахмурился. — Да и по виду не скажешь, что чопорная и сдержанная леди Ева может представлять хоть сколько-то серьезную опасность. Другое дело, ее брат, который успел и в паре дебошей поучаствовать, и… Но стреляли почему-то именно в Еву, не в меня.

Меня тоже такое внимание со стороны убийц весьма смущало. Хотя я никогда бы не сказала, что желала бы, чтобы стреляли в Эдварда, а не в меня.

— Значит, почему-то именно Ева опасна, — рассудительно произнес отец. — Или же дело именно в том, что она женщина… Над этим стоит поразмыслить отдельно. Не все детали происходящего мне до конца ясны.

Иберийцы переглянулись с той возмутительной снисходительностью, которую так часто проявляют мужчины из высшего света, когда речь заходит о нас, представительницах пола слабого. Простонародье подобных ошибок допускает все же меньше.

— Почему вдруг женщина стала для этого колдуна представлять какую-то особенную опасность? — с откровенной издевкой спросил у моего отца Мануэль, тут же удостоившись негодующего взгляда от батюшки и брата.

Те, вопреки современным представлениям о роли женщины в доме и за его пределами, не считали, что представительниц слабого пола непременно стоит относить к существам второго сорта. Немало тому, разумеется, способствовала наша почтенная матушка, леди Кэтрин Дарроу, особа в высшей мере одаренная умом, тактом и тем искусством, кое позволяет обзаводиться полезными в обществе связями.

Отец говорил, что часто ему не нужно было применять собственное влияние в свете, чтобы добиться желаемого, достаточно было лишь попросить маму, как все решалось будто бы само собой. И никакого колдовства.

— Это возможно по множеству причин, причем о большинстве из них мы не можем даже догадываться. Впрочем, многие женщины — существа чрезвычайно опасные, — ровным голосом пояснил батюшка, пожав плечами. Он откровенно не выносил, когда кто-то не выказывал должного почтения по отношению к его обожаемым и несравненным дочерям.

Старший из сыновей иберийского посла махнул рукой.

— Право слово, милорд, мы все же говорим о женщинах.

Я глядела на молодого человека, думаю, достаточно выразительно, но Мануэль или не замечал того, или просто не желал замечать. Вероятно, он считал, будто в обществе моего отца я ему не угрожаю. Мне же, напротив, думалось, папа не пожелает мешать любимой дочери, если той взбредет в голову силой восстанавливать свою честь и доброе имя. А я была близка к тому, чтобы выразить свое возмущение в наиболее возмутительной и опасной форме.

— Видимо, ваш опыт в общении с женщинами слишком скуден, — отметил отец совершенно невыразительным тоном.

Как говорила моя матушка, наш батюшка лорд Дарроу не был склонен относиться к женщинам как к существам заведомо второго сорта. Ее саму он сразу воспринял всерьез и не прогадал.