Леди для Конюха - страница 34

— Я люблю тебя, детка, — шепчет Егор в самые губы, но ловко уворачивается от нового поцелуя. Хмурюсь, а он только тихо смеется.

— Егор, — звенит в тишине зимнего двора. И на горизонте появляется ночная драная кошка. Интересно, где они провели эту ночь, что выглядят вполне отдохнувшими и почти не злыми? Неужели в этой глуши имеется гостиница? Впрочем, мне без разницы. Главное, в этом доме их не было.

Егор оборачивается на голос и девчонка, что едва не кинулась ему на шею, замирает как вкопанная рядом с мадам Плахотской. И смотрит на нас так, словно ее ночной кошмар ожил и явился к ней при свете дня.

— И вам доброе утро, милая девушка, — вклиниваю свои пять копеек, нацепив на лицо самую добродушную улыбку. Только девица почему-то отступает на шаг, словно я ей не улыбаюсь, а скалюсь волком. Хотя вполне возможно, что так и есть.

— Я надеюсь, вы хорошо отдохнули перед дорогой, — вместо приветствия выдает мой мужчина. Ох, а мне нравится, как это звучит. Волнует кровь, тягучей карамелью растекается под кожей.

— Я как раз об этом хотела поговорить, — вздыхает мадам Плахотская, бросив на меня надменный взгляд. А мне-то что? Я и не такие взгляды видывала. В окружении отца и позубастее пираньи сыщутся. Знаем – плавали. — Ипполит Эммануилович сказал, что дороги замело и расчистят их только после праздников, а мне бы не хотелось стеснять сего джентльмена.

Мне кажется, или у меня челюсть отвисла? Ипполит Эммануилович, значит. Любопытно. Гляжу на задумчивого Егора, и вижу то, что он так умело скрывает: злость. Она ярится черными точками на дне его синих глаз, прокатывается нервными импульсами по твердым мышцам. Злится. С чего бы? Неужели из-за Ипполита?

— Ну что ж, вертолет не предложу…

— А я могу, — фыркаю весело, но тут же получаю острый, что бритва взгляд Плахотского, — но не буду, — добавляю весело. Все-таки интересно, что придумал мой Карабас.

— А комнату на конюшне легко.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— А комнату на конюшне легко.

Прикусываю губу, наблюдая, как с точеного лица мадам Плахотской стекают все краски, делая ее цветом свежевыпавшего снега. Да, не ожидала мадам такого предложения от пасынка. Я, если честно, тоже.

— Ты…ты… — похоже, предложение конкретно так проредило словарный запас этой дамы.

— Егор, как ты можешь так с матерью? — неожиданно подает голос блондинка. Насупилась, что воробей, руки в бока уперла. — Если тебе так противно наше присутствие, мы поживем у Ипполита Эммануиловича. Он, в отличие от тебя, принял нас с радушием.

Принял с радушием среди ночи? Это уже не просто любопытно.

— Тогда не смею задерживать, — легко парирует Егор. — А у нас дела, извините, — и, перехватив, мою руку, утягивает за собой, не дав додумать.

Получается медленно. Ноги утопают в снегу почти по колено. И когда мы выбираемся на расчищенную дорожку – интересно, кому это не спится, а работается первого января? — мои джинсы в мокрых пятнах, а на валенках, которые где-то раздобыл мой несносный мужчина, налипли мини-сугробы. Впрочем, скорость мы не сбавляем, так что через сотню метров я дышу как заправский марафонец после пяти километров бега.

И Егор дивным образом улавливает мое состояние. Останавливается резко, что я едва не врезаюсь в его широкую спину. Выдыхаю, упершись ладонями в бедра.

— Похоже на побег, — говорю, когда дыхание приходит в норму.

— Прости, — Егор задумчиво чешет затылок. — Просто эта женщина странно на меня действует.

— Да уж…комнату на конюшне. Сразил наповал. Только знаешь, что? — делаю шаг к нему, застегиваю распахнутую куртку, обнимаю Карабаса за талию, заглядываю в его синие-синие глаза.

— Что? — переспрашивает Егор, когда пауза затягивается, потому что я банально утонула в его синих омутах.

Встряхиваюсь, вспоминая суть разговора. Ах да, ночевка мадам Плахотской на конюшне.

— Что-что…лошадок жалко, — вздыхаю тихо, пряча в воротнике его куртки улыбку. Вдыхаю пряный аромат своего мужчины.

— Кори, — растягивает Егор мое имя, и я чувствую, как он смеется. Отрываю лицо от его куртки и залипаю на его широченной мальчишечьей улыбке. И меня распирает от гордости за этого красивого мужчину. А еще оттого, что этот мужчина – мой. По крайней мере, сейчас. Что будет завтра – неважно, да я и не пытаюсь осмысливать и строить планы на будущее. Правда, они сами в голову лезут, планы эти, картинками из эфемерного будущего. А я и не противлюсь, тяну за ворот куртки, заставляя Егора наклонится, касаюсь губами его колючей щеки. Мужские пальцы сжимают меня в тисках и тихий стон опаляет ухо.