Леди-плутовка - страница 19

– А еще – что он должен привезти вам кошку, – добавила Люси. – Если, конечно, хотите.

– Верно, верно! – поддержала леди Селина. – Попросите принести кошку. Мой брат расскажет, где ее взять. Он, возможно, сейчас где-то в доме.

Следующие несколько минут присутствующие говорили обо всем и ни о чем. Такие разговоры подобны теплой ванне и утешительны именно своей предсказуемостью: мягкая учтивая лесть позволяла Изабел наблюдать и узнавать сведения.

И вовремя отступить, чтобы улучить момент и найти предлог ненадолго выйти.

Тихое «извините», смущенно отведенный взгляд – и все посчитают, что леди Изабел Морроу нужно воспользоваться туалетом, прежде чем отправиться со следующим визитом.

Она обошла гостиную по стеночке и открыла позолоченную дверь.

Каждая часть городского дома герцога Ардмора была роскошной и позолоченной, и коридор не был исключением: затейливые лепные медальоны, покрытые золотой краской, на каждом шагу картины, шелковые драпировки на стенах.

Бесшумно ступая, Изабел отправилась в противоположную от вестибюля сторону, поскольку знала, что Боттичелли Батлера там нет, как и в столовой, где не так давно обедала. Оставалось надеяться, что картины нет и в кабинете, где закрылся герцог с собаками, но если придется изобрести причину заглянуть туда, она это сделает.

Скользя рукой по стене, она все время прислушивалась, но стояла такая тишина, что казалось, будто у нее в ушах вата. В этой части дома не было слышно городского шума, а мягкие ковры под ногами заглушали звук шагов.

Изабел заглянула в другую комнату, музыкальный салон, где пахло свежесрезанными цветами и лимонным маслом, и свернула в следующий коридор. Герцог Ардмор владел огромной коллекцией картин, и куда бы она ни заглянула, всюду висели шедевры живописи. Кое-где картины располагались длинной цепочкой, рама к раме, а на лестнице теснились так плотно, что не было видно обоев.

Изабел бросила взгляд на дверь, которая, как она полагала, вела в кабинет герцога, после чего задумчиво осмотрела лестницу. Может, злосчастная картина висит на втором этаже, в хозяйских покоях?

Нужно спешить. Еще несколько минут – и визит пора завершать. Должно быть, они уже гадают о состоянии здоровья бедной леди Изабел, которая столько времени провела в туалете.

Она быстро взбежала по лестнице, завернула на угол и неожиданно на кого-то налетела.

– Осторожнее, мисс… О, Изабел! Здравствуйте!

– Джордж! – Изабел едва устояла на ногах, тем не менее приветствовала старого знакомого искренней улыбкой: – Как поживаете?

– Прекрасно, прекрасно!

Хоть он и улыбнулся в ответ, выглядел все же неважно и гораздо старше своих двадцати восьми: красные глаза, обрюзгшее лицо, обозначившийся животик – следствие постоянных пьянок. Поскольку он вел ночной образ жизни, кожа его приобрела неприятную бледность рыбьего брюха.

И все же, несмотря на это, Джордж обладал добрым, хоть и эгоистичным, нравом. Именно он рассказал Изабел о продаже – вернее, обмене – картины, которую его отец передал Анджелесу: уж очень хотелось поделиться последними новостями. Проигрыши отца были для него источником постоянного веселья.

– Сестра просила вас что-то принести? Могу я помочь вам это найти? – спросил он.

Верно. Она же наткнулась на него на лестнице второго этажа.

– О нет, дело не в этом.

Почему бы не быть с ним честной? Это легче, чем запоминать гору лжи.

– Я надеялась взглянуть на Боттичелли вашего отца: этюд к картине «Весна». Знаете, где он?

– С голыми танцующими дамами? – рассмеялся Джордж. – Думаю, да.

– Она прелестна! – запротестовала Изабелл. – Я полюбила Боттичелли, когда мы с Морроу жили на Сицилии. А сейчас просто захотелось посмотреть на нее.

– С этой старой картиной у вас связаны какие-то воспоминания, верно?

Изабел улыбнулась, но исправлять Джорджа не стала.

– Ардмор держит ее у себя в кабинете, – пояснил он. – Одно время она висела наверху, но теперь он хранит ее поближе к себе. Возможно, прощается, прежде чем отослать Анджелесу. По-моему, это должно произойти на следующей неделе.

Значит, у них всего несколько дней, чтобы поменять картину.

– Не хотелось бы беспокоить его, – произнесла Изабел, но Джордж стал любезно настаивать, что никакого беспокойства тут нет.