Леди при дворе - страница 4

стр.

— Наверняка Николас будет в ярости, когда узнает, к кому вы отправились за помощью, — довольно усмехнулась Шанта, грациозно поведя точеными плечами. — Он гневлив сверх меры… И порой скор на расправу.

Не получалось не замечать, как цыганка держала себя, как шла… Как будто бы танцевала под музыку, которая была слышима ей одной. И, глядя на красавицу я осознавала, что у меня не выйдет ее презирать, как следовало. Она принадлежала к племени бездомных бродяг, о которых ходили ужасные слухи… Но я смотрела на нее и думала, что Шанта дивная, редкостная красавица. И не только потому, что черты ее лица были правильными. В ней было еще что-то, что-то внутри.

— Шанта — шувани, — шепнул мне на ухо чем-то ужасно довольный мистер Уиллоби. — Она может практически все.

Шувани? Прежде мне никогда не доводилось слышать этого слова. Оно, вероятно, было на цыганском.

— Не все, Роберт. Но часть фокусов, которые не под силу даже твоему дяде, я освоила в совершенстве, — отозвалась Шанта, не оборачиваясь.

Фокусы… То есть шувани — это, выходит, цыганская колдунья?

— И слух у тебя, как у лисицы, — рассмеялся мистер Уиллоби. — Не меняешься, так же, как дядя Николас.

Женщина вновь рассмеялась.

— Ничего, лет через двадцать я уже буду совершенно другою, тут даже и сомневаться не приходится. Время никого не щадит.

Шуршали пышные цветастые юбки, звенели браслеты и монисто. Шанта шла вперед, словно рассекала волны. В тот момент я даже немного завидовала ей, такой… такой яркой, такой свободной.

Хозяйка вошла внутрь первой, затем мистер Уиллоби помог мне последовать за цыганкой. Сам молодой человек оказался в жилище шувани последним.

Внутри кибитки пахло травами. Очень приятно и как-то… по-домашнему. А еще было на удивление чисто… Тревога понемногу отступала.

— Ну что, милая, беда пришла? — первым делом спросила меня Шанта, заглядывая в глаза.

Если быть до конца честной, то я была ужасно возмущена подобной фамильярностью. Но интуиция подсказывала мне, что, потребовав должного обращения, я ничего не добьюсь. Только насмешу цыганку.

— Это мисс Уоррингтон, Шанта, — представил меня мистер Уиллоби. — Она также находится на попечении нашего дяди. И… И у нее возникли некоторые затруднения в последнее время. Как раза того свойства, с которыми приходится иметь дело тебе.

Шувани недовольно поморщилась.

— Уоррингтон… Какое мне до этого дело? Как зовут-то?

Мистер Уиллоби замер в замешательстве. Не так давно я сама отказала ему в праве называть меня по имени, и он явно был уверен, что и простой цыганке это будет запрещено.

Но чего уж…

— Кэтрин. Меня зовут Кэтрин, — обреченно произнесла я, опустив глаза.

Шанта с удовлетворением хмыкнула.

— В последнее время? — переспросила она, глядя мне в глаза. — А как по мне, так очень даже и давно. Что тебе сказали?

Несмотря на очевидную грубость манер, почему-то колдунья внушала мне безотчетную симпатию, причин которой я не могла понять.

— Мне сказали, я проклята, — тихо произнесла я.

Цыганка неожиданно взяла меня за руку.

— Надеюсь, это не Николас сказал тебе? — с подозрением осведомилась Шанта.

— Его милость ничего конкретного не сказал… Про проклятие я узнала от одной ведьмы.

Шувани, как мне показалось, вздохнула с облегчением, и широко улыбнулась. Сверкнули белоснежные зубы. Странное дело, почему мне всегда казалось, будто у цыган зубы должны быть непременно гнилые?

— Ну… Хотя бы он не поглупел за то время, которое мы не виделись. Это не проклятие. Даже и близко непохоже. Но ты… все-таки странная, Кэтрин. Когда вернешься домой, спроси у матери, как ты тонула.

От этого ответа, который вообще ничего не объяснял, я растерялась и даже немного испугалась.

Ничего и близко похожего со мной раньше не случалось, пусть я и была неспокойным и непоседливым ребенком.

— Но я не тонула в детстве. И вовсе не собираюсь пока домой… — пробормотала я, косясь на мистера Уиллоби.

Тот сохранял полнейшую невозмутимость.

— Это ты сейчас так думаешь, Кэтрин, — рассмеялась цыганка, хитро глядя на меня. — Я вижу куда дальше. Ты скоро будешь дома… И будешь много плакать. Однако ты не проклята. Позолоти-ка ручку, красавица.