Ледяная страсть - страница 42
— Ведь здесь были тысячи растений! — с ужасом в голосе проговорила она.
— Я жизнь положил на эту плантацию! — резко ответил Марк.
Миранде хотелось прикоснуться к нему, утешить, но он возвел непреодолимую преграду между ними, что заставляло ее сердце страдать еще больше.
Гнев придал ему силы. Он поднимал огромные каменные блоки и отбрасывал в сторону, будто они ничего не весили. Его мышцы были напряжены до предела, а вены на шее вздулись.
Футболка прилипла к его телу и была вся в пятнах от пота и сажи. Время от времени Марк не снимая перчаток, нетерпеливо смахивал пот, который застилал ему глаза.
А глаза! Они, казалось, метали молнии. У нее возникло такое чувство, что он смотрит на нее из темной глубокой пропасти, в которую попал. Ее сердце ныло от жалости к нему. Он, должно быть, разорен! — внезапно пришло ей в голову. Вот почему Оливия была еще суровее, чем обычно.
— Марк, неужели ты все потерял? — робко спросила она.
Он резко повернулся к ней, жестко сжав губы.
— А если и так?
Она замерла, не в состоянии найти слова утешения.
— Это просто ужасно!
— А разве может быть что-то ужаснее вот этого? — И он обвел рукой руины и развалины.
Миранда могла понять его горечь. Он опять отвернулся от нее, но она ощущала потребность сказать ему о своих чувствах. Он должен знать, что она вовсе не посторонний наблюдатель, что она тревожится о нем, что она готова разделить его боль, и если она ему нужна…
Она ощутила еще большую, чем вчера, потребность быть нужной ему и постаралась сдержать слезы.
— Я не могла поверить моим глазам, — дрожащим голосом начала она. — Я представляла, как снова увижу деревья и цветы, поля и луга, ряды деревьев в питомнике… А увидела лишь гору пепла и обгорелое дерево. — Ее горло перехватило, но она не могла остановиться. Ей так хотелось достучаться до Марка, выразить свое участие. — Так страшно было идти по тем местам, где когда-то был луг. Трава трещала под моими ногами. Каждый шаг поднимал в воздух тучи пыли и сажи. — Она зябко повела плечами, хотя стояла ужасающая жара. — Я думаю, что буду чувствовать этот запах еще долго. И это все, что осталось от нашего дома. Это так ужасно…
Миранда больше не могла сдерживать слезы и замолчала, тихонечко всхлипывая… Комок в горле не давал ей говорить, а слезы были горячими и прожигали дорожки на перепачканных щеках.
Марк перестал разгребать завал из обгорелого дерева и остановился, глядя на нее, все такой же холодный и отстраненный.
— Да, не осталось ни одного предмета старинной мебели, ни одной фамильной драгоценности, ни одной дорогой картины.
Она прижала руки к груди, чтобы сдержать сердцебиение.
— Неужели не удалось ничего спасти? — Марк бросил на нее уничтожающий взгляд, который был настолько злым, что она даже вздрогнула. Но почему? Почему он так сердит именно на нее? Разве она виновата в том, что произошло?
— Меня здесь не было, — сердито сказал Марк. — Когда узнали о пожаре, все занялись спасением лошадей и других животных. Это было важнее всего. — Он опять сверкнул глазами на испачканном лице и презрительно хмыкнул. — Когда же они вернулись в дом, то туда было опасно входить. — Его рот исказила недобрая ухмылка. — Так что тебе не достанется никаких сокровищ, Миранда.
Она прикусила губы, едва сдерживая слезы, когда встретила его холодный взгляд. У нее подогнулись колени. Она поняла, что между ними нет ничего. Никогда ничего не было и быть не может. Тот его поцелуй был вызван лишь мгновенным порывом. Она была рядом вполне доступна, почему же не воспользоваться случаем?
Отчаяние охватило ее, и она бессильно опустилась на колени, не в силах больше стоять. Что-то острое вонзилось ей в ногу, но ей было уже все равно.
— Но где же ты был тогда? — растерянно спросила она.
— Я прилетел из Африки, как только узнал о пожаре. Где-то неделю назад.
— Из Африки? — как попугай повторила она.
Он тяжело вздохнул.
— Я езжу по свету, разыскивая новые виды растений и новых производителей растительного материала.
Она пыталась понять, что он говорит ей, но ее мозг, казалось, заржавел.
— Так ты не жил здесь с бабушкой? — недоверчиво спросила она.