Легенда Горы - страница 25

Исмаил-ага торопливо вышел. И, призвав двоих стражников, направился в комнату Гюльбахар. А она уже ждала палачей, ничуть даже не удивилась.

По знаку Исмаила стражники схватили Гюльбахар и отвели ее в пустую тюрьму.

— Помогите ханым спуститься, — говорит Исмаил-ага. Вежливо так, с подчеркнутым уважением.

Гюльбахар, однако, отказалась от их помощи, сама сошла вниз по ступеням.

Исмаил-ага своими руками запер дверь на замок, ключ взял с собой.

— Следите за ней хорошенько, — предупредил Исмаил-ага стражников. — Головой за нее отвечаете.

Меж тем паша пригласил к себе жену, рассказал обо всем случившемся.

— Совсем занедужил наш сын, — промолвил он, показывая на обеспамятевшего Юсуфа. — Присмотри за ним. И чтобы никто не знал, где Гюльбахар. Когда Юсуф очнется, предупреди и его, чтобы держал язык за зубами.

Махмуд-хан посадил сына рядом с собой, ласково погладил его по волосам. Вскоре Юсуф пришел в себя.

— Ты у меня настоящий йигит, сынок! — похвалил его отец. — Бережешь честь нашего рода, не даешь ее пятнать. Так поступают только настоящие йигиты.

Юсуф таращил испуганные глаза, спрашивал:

— Так ты не убьешь меня? Глаза мои не вырвешь?

Паша поцеловал его в лоб.

— Что ты говоришь! За отвагу, за правдивость не наказывают, а награждают. Я подарю тебе красивое оружие и коня.

Юсуф заплакал от радости.

— Забери его, — сказал паша жене. — Не в себе он. Видно, сильно испугался.

Вернулся Исмаил-ага, доложил:

— Мой паша, твое повеленье исполнено.

— Еще раз предупреждаю: чтобы никто ничего не знал, Исмаил!

— Твое слово — закон, мой паша.

— Наконец-то я успокоился, Исмаил-ага. Все был в каком-то смятении, ничего не понимал. А теперь все стало на свои места. А уж как наказать дочь — это мы решим позднее.

— Хорошо, мой паша. Пусть пройдет немного времени, все это позабудется, тогда и накажем ее.

Однако, несмотря на предосторожности, принятые пашой и его управителем, слух о заточении Гюльбахар в темницу разнесся по всем краям. Сперва люди не верили, потом крепко призадумались. Только кузнец Хюсо и Караванный Шейх не удивились, ждали, что так будет. Дальше — больше. Докатилась молва до берегов Ванского озера, до Эрзрума, Карса, Эрзинджана. О любви Ахмеда и Гюльбахар сочинялись песни и дастаны. Всю Гору объяла скорбь великая.

Юноши, зрелые мужчины, женщины, познавшие радость любви, все дружно говорили:

— Пока эта девушка томится в тюрьме, нам стыдно смотреть в глаза друг другу.

Ахмед, Караванный Шейх, Хюсо, горцы и люди с равнины не спали ночами. Как рана в их груди, была жалость к несчастной узнице. И яростно пылал гнев против жестокого паши.

Величественно высится Агрыдаг, похожий на отдельный мирок в этом огромном мире. Обычно его вершина одета в облака. Но иногда, по ночам, они расходятся — и тогда глазам открываются бессчетные звезды, кружащиеся словно палые листья под ветром. А по утрам из-за Горы выглядывает раскаленное докрасна солнце, начинается обмолот огненный.

Особенно огромной кажется Гора в темноте — точно весь мир собой заполняет. Тишина стоит мертвая — и вдруг слышатся раскаты подземного гула. Их тут же подхватывает, разносит чуткое эхо, а затем снова воцаряется безмолвие. Пустынно все вокруг, ни души. Даже в самую темную ночь не сливается Гора с окружающей тьмой, и сама она, словно ночь, шествует по земле. А если светит луна, она струит навстречу призрачное сияние. По ночам Гора внушает ужас. Стеною встает ее мрак. Ни звезд, ни отблесков. А из глубины, как и тысячелетия назад, вырывается глухой, но могучий гул.

Тяжелой каменной осыпью лежит темнота. Кругом все тихо, безлюдно. Как перед светопреставлением. И вдруг шагнула Гора, пошла. А вместе с нею и ночь. Дрожит скалистое тело. Гневная дрожь пробегает и по склонам ночи. В небесах ни звезды.

Впереди на коне скачет Ахмед. За ним следуют горцы — нет им числа. Из-под копыт и ног скатываются камни. И как эти камни, неудержимой лавиной спускаются горцы в Беязид.

В тот же самый час пробудились берега Вана, пробудилась равнина. И все там живущие потекли в Беязид. Падучими звездами низвергались люди с небес, могучими деревьями прорастали из-под земли. И не было им числа.