Легенда о Чудограде. Книга первая Властитель магии. Часть первая Рувир - страница 20

Со спокойной душой Кай вернулся в дом, он прошел в кабинет, где перебирал бумаги покойной тещи, и где еще один ящик оставался неосмотренным. Кай был страшно доволен собой, во-первых, он избавился от мальчишки, во-вторых, придумал, как обойти завещание госпожи Руяны, которое он, откровенно говоря, хотел бы видеть другим. Поначалу, он вообще думал подменить его, но это была лишь копия, а оригинал хранился у нотариуса. Но то, что пришло ему в голову, позволяло сохранить для себя большую часть средств.

Открыв нижний ящик стола, он достал пару конвертов, в основном все они были для Гедовин, но одно было адресовано Даниславу Ингоеву. Кай возмутился.

— Опять он!

Своей жалостью к Гедовин молодой человек едва все не испортил. И вообще-то испортил, если учесть, что Гедовин пусть не на долго, но заплакала, а во-вторых, он привлек внимание людей уже тем, что подошел к ней! Но, похоже, людям было известно, что молодой человек знает девочку, и никто не обратил на это внимания. Хвала великому Алину, что не обратили внимания, а то не хватало еще новой головной боли, но ничего, скоро все это разрешится. Бесцеремонно разорвав конверт, Кай достал письмо и уже собрался прочесть его, но в нем всего лишь два предложения были на нормальном языке, а основной текст написан непонятными закорючками, если только это не было тем самым древним языком, изучением которого Руяна занималась всю жизнь.

«Дорогой Данислав! Я знаю, что не должна этого делать, но, возможно, пришло время начать думать иначе.»

Далее шел текст на другом языке. Кай задумался. Чего такого не должна была делать Руяна? Зачем сообщать об этом в тексте, написанном на древнем языке? Может, она не хотела, чтобы это письмо попало не в те руки? И почему Руяна адресовала это письмо именно Даниславу Ингоеву? Не так много проблем он мог решить.

— Ерунда какая-то! — вслух возмутился Кай и уже хотел выкинуть письмо в мусорный ящик, как в голову ему пришла отличная идея.

Если Руяна изучала древний язык, то, вполне возможно, что Оливия должна знать его, хотя бы немного. Встав, Кай взял с собой письмо и направился прямиком в комнату, где он остановился с женой. Оливия не спала и сейчас, сидя на невысоком стуле перед окном, молча горевала. Конечно, она горевала, с ужасом понимая, что потеряла мать еще пятнадцать лет назад, и за все эти пятнадцать лет, она так и не спохватилась, не нашла в себе сил хоть что-то предпринять. Но стоило ей увидеть Кая, как ее раскаяние утонуло в страхе перед мужем. Женщина встала и опустила голову.

— Оливия, можешь это прочесть? — сухо спросил Кай, протягивая ей письмо.

Женщина осторожно взяла бумагу и поднесла ее поближе к свече, так как в комнате их горело только три штуки, и здесь царил полумрак. Пробежав глазами по понятным для нее строчкам, Оливия перешла к подзабытому древнему языку. Не все, но большую часть текста она поняла. Поняла и пришла в ужас. Однако внешне ее лицо и так выражало страх и смущение, так что Кай не увидел особой разницы.

— Ну что, что там сказано?

— Я… не знаю.

— Что значит «не знаешь»? — прикрикнул на нее Кай, отчего женщина вздрогнула и съежилась. — Чего ты тогда пялилась на этот текст столько времени?

— Я пыталась вспомнить. Это древний язык. Мама немного учила меня, но я почти ничего не помню.

— Но хоть что-то ты поняла?

— Почти ничего, только то, что там упоминается ее браслет и магия.

Еще немного и она сдастся, но, к счастью, Кая удовлетворил ее ответ. Он хмыкнул.

— Магия! Да это уже ересью попахивает! Нет, определенно, это лучше оставить здесь, а еще лучше…

Кай забрал бумагу из рук жены и поднес лист к огню. Краешек бумаги вспыхнул и постепенно язычок пламени поглотил весь листок, не оставив о написанном на нем тексте и малейшего воспоминания.

— Вот! Никакой ереси, ничего противозаконного!

С этими словами он развернулся и вышел из комнаты, оставив Оливию одну. Ее всю потряхивало. Как она могла решиться солгать мужу? Как смогла это сделать? Хорошо, что он ушел, хорошо, что можно хоть ненадолго остаться одной.

На следующее утро Драгомира подняли ни свет, ни заря, спросонок он не сразу вспомнил: где он и что здесь делает. Но Кузьма быстро привел его в форму, уже через сорок минут они были в художественной мастерской, раннее время говорило о себе — они пришли первыми.