Легенда о Чудограде. Книга первая Властитель магии. Часть первая Рувир - страница 9

— Я по губам не понимаю! — довольно резко произнес он, чем окончательно сбил женщину с толка. Она ведь стольким рисковала, соглашаясь на его предложение прошлой ночью, и это вся благодарность! Или он не понимал, какой рекомендацией может ей это все аукнуться, вздумай господин Томилин подать на нее жалобу за недобросовестное исполнение обязанностей, а он может это сделать, и скорее всего, сделает.

Гедовин опрометью бежала к дому, словно не было здесь всех этих людей, которые пришли сюда сегодня, почтить память настоятельницы библиотеки Рувира, замечательного человека, которого многие могли назвать своим другом и все так или иначе были знакомы с ней. Гедовин влетела в дом и замерла, в переднем зале в центре стоял гроб, обитый синим бархатом, установленный на невысокие табуретки. Дыхание ее остановилось, Гедовин была в ужасе от того, что это случилось, от того, что она знала это и не могла принять. Почему она не успела? Почему не смогла спасти ее, хотя бы попытаться?!

— Гедовин! — позвал ее отец.

Она даже не заметила его, не сразу среагировав на звук его голоса, девочка оторопело повернулась к нему и увидела, как скользнула улыбка на его лице. Улыбка! В такую минуту!

— Рад, что ты благополучно добралась. Только, где же твоя гувернантка?

Гедовин, все еще оглушенная горем, молча смотрела на него, вздрогнув от прикосновения. Это был мальчик, которого она нашла в гроте. И его лицо было взволнованно, он посмотрел на гроб и, все понял, глаза его наполнились слезами, и Гедовин не смогла сдержаться, слезы душили ее, она не слышала собственных всхлипов. Прислонясь головой к плечу мальчика, она горько заплакала. Ничто не могло теперь быть так, как прежде, теперь мир делился на «до» и «после».

Внезапно Гедовин почувствовала, как с силой ее оторвали от мальчика и потащили куда-то вглубь дома. Она дернулась, было, назад, но отец держал ее мертвой хваткой.

— Пустите! — воскликнула она. — Я хочу к бабушке!

Все смотрели на них, она знала это, она видела смущенные лица, провожающие ее взглядом, полным сочувствия и осуждения за ее поведение, причем второго больше, чем первого. Гедовин их всех ненавидела! Такая злость кипела к ней по отношению ко всей их мелочности и бесчувственности. У нее умерла бабушка, а они вместо сочувствия к ней, выражали порицание. А что такого было в ее поведении? Или оно, как естественное, по их мнению, не соответствует требованиям благородного общества? Да плевать она хотела на их благородное общество! Гедовин видела, как мальчик кинулся вслед за ней, но кто-то схватил его сзади и поволок в другую часть дома. Девочка не была уверена, но, кажется, это был ее дядя.

Отец жестоко, с силой втолкнул ее в комнату — она не удержалась и упала. Подняв голову, она с ненавистью взглянула на отца. Он навис над ней грозной тенью, злой и жестокой.

— Как ты посмела, хамка, опозорить меня? Разревелась как дура-голодранка, да еще и вешаешься на шею кому попало?! Тебе плевать на себя, так ты теперь и на честь семьи решила наплевать?! Тебе все равно, как люди будут смотреть на меня! На меня, на твою мать, на твоих дядю и тетю! Ты думаешь только о себе, не считаешься с правилами общества. Знаешь, что? Мне это надоело! Не будет тебе больше школы в Белмире, и нет больше доброй бабушки-заступницы, зато будет монастырь, куда ты отправишься сегодня же, сейчас же!

На секунду поток его слов прервался.

— Это же моя бабушка! Вы не посмеете…

— Что?! Что?! Я не посмею? Это ты не смеешь перечить мне, дрянная девчонка! Сиди здесь и жди, когда я за тобой приду!

Он резко развернулся и в два размашистых шага подошел к двери, уже обхватив ладонью ручку двери, он с угрозой в голосе произнес.

— Если я узнаю, что тот сопляк прикасался к тебе, я убью вас обоих!

И он ушел, закрыв за собой дверь на ключ. Ну, почему все так думают? Почему? Неужели они просто подумать не могут о чем-то хорошем, что она могла просто помочь этому мальчику, и он мог просто помочь ей? Почему обязательно должно быть здесь что-то еще, что-то обидное и пошлое, что подумали о них и гувернантка, и кучер, и отец? Гедовин этого не понимала, отказывалась понимать! Слезы вновь ручьем хлынули из глаз. Как ужасна эта беспомощность, невозможность что-либо изменить! Она не могла вернуть бабушку, она даже не могла проводить ее в последний путь. Отец притащил ее в кладовку, где не было даже маленького окошка, только темнота. Темнота, как и в ее душе.