Легенда о Расколе: Первый ход - страница 39

– Твою мать, – чуть слышно проскрипел Рашит, слыша, как осуждающий гул толпы, обрушивается на мальчика. – Предки, разомкните подо мной землю. Я, пожалуй, лучше провалюсь.

– Ноги больше твоих гладиаторов на моей арене не будет! – Заявил султан и сразу же удалился с трибуны.

За ним последовали и все остальные. Замкнул всю эту процессию Рашит, остановившись в дверном проеме.

– Прости, Хотару, я должен был тебя послушать раньше.

Хотару будто не слышал это. Он стоял у края трибуны и выпускал всю свою злость, сжимая руками каменную ограду. Мальчика давно вывели с арены, но недовольный гул толпы все еще преследовал его.

– Ты не справишься с ним, – внезапно сказала Карина. – Его сила за рамками твоего понимания.

– Что тебе известно? – прохрипел Хотару.

– Многое, – спокойно ответила девушка. – То, что тебе знать не нужно. Подари мальчику быструю смерть. Поверь, это будет милосердием для него… И для всех остальных тоже.

"Ямы – самые кровавые и жестокие бои, которые, по праву, многие относят к разновидности казни. Из ста приговоренных выйти живым имеет право только один" – Пешком по миру: Том 7.

Они долго смотрели друг на друга в полной тишине и все это время Хотару чувствовал, как он закипает внутри. Злость копилась с каждой секундой, стремясь наружу, но на выходе получился лишь продолжительный вздох.

– Зачем? – Наконец спросил он. Не до конца сформировавшийся голос превратился в подобие хрипа.

– Ты сам знаешь, – огрызнулся Монэл.

– Не знаю…

– Хватит мне врать! – Закричал Монэл и тут же бросился вперед.

Прозвучал глухой удар. Стража тут же кинулась в комнату и увидела, как мальчик, скрючившись, лежал на полу, сплевывая кровь на мрамор. Хотару вытер покрасневший кулак мокрой тряпкой и бросил ее к лицу мальчика.

– Прибери за собой. – Он повернул голову и посмотрел на переполошившихся стражников. – Вышли.

– Но господин…

– Пошли вон я сказал! – Перешел на крик Хотару. – С вами я позже поговорю.

Саре хватило только взгляда. Она тут же наполнила стакан вином и подала господину. Тем временем мальчик, наконец, отдышался и смог привстать.

– Я – человек терпеливый, – спокойно продолжил диалог Хотару, – но не смей на меня больше поднимать руку или я тебе ее оторву. Ты понимаешь, что натворил? – Монэл не ответил. – Тот человек был достоин почетной смерти на арене…

– Недавно ты хотел отправить меня на рудники, – перебил его Монэл, – потом ты хотел, чтобы я убивал. Я убиваю. Тебе мало?

– Ты за один бой получил то, за что гладиаторы годами рвут глотки и так же за день все просрал. Тебя любили, пацан, а теперь тебя никто видеть не хочет!

– Плевать мне на их любовь и желания, – усмехнулся Монэл.

– Это разговор с глухим, – развел руками Хотару. – Похоже, я ошибся, дав тебе еще один шанс и тебе правда место на рудниках. Уйди с глаз моих.

Монэл встал с колен, глянув исподлобья на Хотару, но тут же его взгляд обратился на Сару и моментально изменился. Хотару не мог не заметить этого. Мальчик фыркнул и вышел с комнаты.

Хотару долго стоял на месте, смотря ему в след, после чего уселся в свое кресло, медленно и спокойно попивая вино.

– Тебе нечего бояться, – сказал он как будто в пустоту, – ты хорошо выполняешь свою работу, но, – он повернулся, глянув на Сару, – отдай мне ключ.

Сара, как будто рефлекторно хотела соврать, но вовремя поняла, что это бессмысленно и глупо. Достав из-под платья ключ от камеры, она осторожно положила его на край стола и быстро отошла обратно к стене.

– На первый раз я это забуду. Надо пояснять что будет, если сделаешь это снова?

– Не надо. Я поняла, господин.

– Хорошо. Оставь меня.... И догони стражу – пусть вернут Монэла. Возможно, я погорячился…

Как только девушка покинула комнату, Хотару тут же достал из-под стола завернутые в ткань мечи и развернул их, разложив мягкую ткань по столу. Работа, без сомнений, была превосходной на столько, что сама по себе манила вынуть клинок из ножен. За всю жизнь он не видел ничего подобного. Предостережение Амо тоже играло сейчас злую шутку, еще больше подталкивая ухватить рукоять. Хотару медленно провел пальцем по ножнам, ощутив превосходное качество кожи. Рука зависла над рукоятью.