Легенда о Расколе: Первый ход - страница 69

– Это прекрасная новость! – Хлопнул ладонями Латиф. – После такого репутация Монэла взлетит до небес.

– Без жалости и без пощады, – повторил Хотару. – Чемпионы такого уровня редко бьются насмерть. Действительно грандиозные проводы. Я не знаю что и думать.

– А что тут думать? – Удивился Рашит. – Латиф согласен, я тоже…

– А это и не вам решать, – прикрикнул Хотару. – Чемпионы, что указаны в этом списке – это не свинопасы, что пару месяцев как взяли оружие. Монэл не готов к такому ни морально, ни физически. Рашит, надеюсь не надо напоминать что было в прошлый раз, когда ты меня не послушал.

– Верно, – кивнул Рашит, – не надо.

– Я подумаю, – вздохнул Хотару. – Я должен оценить его шансы на победу и скажу о своем решении, как только оно будет.

"Академия Свободословия построена по образу и подобию Леминтенской академии Юана. Так же это одно из немногих мест в Рамии, где можно научиться чему-либо, не связанного с войной" – Пешком по миру: Том 7.

– Присядь, – указал ладонью Хотару на стул, после чего той же ладонью приказал страже удалиться.

Монэл проводил их взглядом и сел, осмотрев комнату. Хотару долго собирался с мыслями, после чего вынул маленький листок из-под стола, положив перед Монэлом.

– Это приглашение, – пояснил Хотару. – Приглашение на игры, устроенные Кариной Рэйс.

Мальчик пожал плечами.

– И что?

– В нашу первую встречу я говорил, что ты можешь получить свободу. Это – твой шанс. – Мальчик все так же пристально смотрел на Хотару, не понимая что ему делать. – Монэл, если ты победишь на этих играх – место на главной арене тебе, считай, обеспеченно, а это прямой путь к свободе. – Монэл до сих пор не понимал к чему весь этот диалог. – Однако поражение для тебя будет значить смерть.

– Как и все бои до этого, – пожал плечами Монэл. – Какая разница?

– Разница в том, что противники на этих играх будут гораздо сильнее. Это сильнейшие гладиаторы во всей Рамии. Сейчас сильнее нет никого.

– И каковы мои шансы?

– Без глаз, считай, никаких вовсе и даже с ними победа сомнительна.

– То есть я должен умереть? – Совершенно спокойно спросил Монэл.

– Нет, ты должен решить. Монэл, у тебя есть талант, пусть его и сложно разглядеть за твоим характером, но тебе не хватает решимости. Нет в тебе того стержня, что мог бы дать тебе тот толчок, который приведет к победе.

– Просто скажи что мне делать.

Хотару откинулся в кресле, протер лицо ладонями и снова вернулся к столу.

– Ты не понимаешь. Монэл, ты видел в жизни хоть что-нибудь, кроме клетки? – Мальчик отрицательно покачал головой. – Ты еще слишком молод. При должном усердии ты можешь получить свободу через год, может два или… Или поставить все на карту прямо сейчас.

Я не хочу принимать подобное решение. Через три дня у тебя бой. Когда выиграешь его, ты дашь мне свой ответ.

"Рамийские чемпионы – это гладиаторы, получившие свободу от самого вождя. Дар свободы включает в себя не только освобождение от цепей, но и множество привилегий, часто не доступных даже многим знатным господам" – Пешком по миру: Том 7.

Письмо от Хотару. Сторона 2:

"Я решил написать то, что хотел бы рассказать кому-нибудь, но не хотел бы рассказывать кому-либо из моего нынешнего окружения. Не думаю, что меня кто-то здесь поймет. По правде сейчас я все больше ощущаю себя чужим. Никем. Лишним.

Я не могу понять никого. Я и не хочу понимать. Я не могу разделять с кем-то стремления и желания. Они у меня другие. Мое прошлое осталось далеко в прошлом, но оно не покинуло меня полностью, а теперь каждый день оно напоминает о себе. Глядя на этого мальчика, я невольно вспоминаю себя. Ту дикость, что жила во мне, ту жажду… Я как будто смотрю в кривое отражение. Мы разные, но в чем-то похожи и эта похожесть не дает мне покоя.

Однако я не могу понять его. Я выше. Я давно освободился от тех цепей, что удерживают его. В то же время я не могу понять и Рашита. С каким холоднокровием он относится к этому парнишке. Для него он в прямом смысле инструмент. Что-то не живое. Ведь на его месте был и я. Да, золото правит этой страной и нет ничего бесчестного в том, что бы зарабатывать его как можно больше, однако сейчас я как никогда понимаю, что должны быть некие рамки. Может это и зовется человечностью?