Легенда о Вавилоне - страница 72

.

Для начала скажем об истории древнего Израиля. Вполне вероятно, что поздние хронисты преувеличили мощь и роскошь царства Давида и Соломона. Еще вероятнее, что их преувеличило наше собственное сознание: при слове «царство» мы начинаем немедленно воображать что-то мощное, высокоорганизованное, почти современное, с поправкой на отсутствие электричества и паровых машин. Здесь стоит напомнить, что даже гораздо более поздние греческие государства (не говоря уже о возникших пять-шесть веков назад) были намного лучше структуризованы, чем почти все государства Древнего Востока. Что уж говорить о только-только возникшей древней Иудее. Не подлежит сомнению и то, что осовременивал царство Давида уже автор-девторономист. Похоже, именно то, что историк придал ему не совпадающие с данными археологии черты государства VII в. до н.э., и есть причина путаницы, которую разрешить невозможно, а с нашей точки зрения, и не нужно.

Да и что случится, когда наконец возникнет консенсус касательно того, какие именно пассажи из девторономической истории являются более древними и фактически точными, а какие — выправлены потомками и менее близки к исторической реальности? Никакой пользы, за исключением нескольких десятков защищенных диссертаций, занятых кафедр, полученных грантов и чьих-то успешных (или неуспешных) академических карьер. Ведь в библейском тексте находится множество свидетельств, полностью подрывающих версию о создании израильской истории с чистого листа.

Все это вовсе не отрицает возможности того, что в IX в. до н.э. Израильское царство было более культурным и развитым, чем Иудея, что негативные оценки, данные его правителям в Книгах Царств, отражают религиозно-этнические установки поздних авторов-редакторов, того, что успешные военные походы Давида вовсе не означали автоматического вхождения побежденных областей в состав «объединенного государства», того, что письменная культура поначалу вовсе не была столь широко распространена на иудейском юге. Однако, чтобы сочинить и передать потомкам яхвистский текст, вовсе не нужны сотни и тысячи людей — хватит и гораздо меньшего числа посвященных. С нашей точки зрения, именно одному из зачинателей письменной иудейской традиции (обычно это происходит во втором поколении грамотных) и могла прийти в голову идея записать историю Сотворения мира и собственного племени. А уж почему именно он оказался столь литературно одарен, или, по-другому, наделен Святым Духом, — совсем иной вопрос, находящийся за пределами нашей компетенции.

Людям VII в. до н.э. не нужно было столь долго и подробно, как это делает библейский автор, объяснять, почему Давид имел больше прав на престол, чем Саул: к тому моменту род Давидидов насчитывал уже многие века, а Саул прочно пропал в тени времен. Поэтому очевидно, что «Сказание о Давиде», содержащее, кстати, немало эпизодов, в которых отец-основатель выглядит не самым лучшим образом, восходит к реальным событиям и не так уж далеко отстоит от них во времени. Интересно было бы поискать в истории возникновения других государств параллели с эпохой Давида-Соломона. Общая канва кажется до боли знакомой: молодое государство рождается благодаря гению его основателей, затем раскалывается, чтобы потом долго (иногда века и века, а бывает, что и никогда) собираться вновь.

Мешает этому упражнению то, что на более позднюю историографию, особенно европейскую, самым сильным образом повлиял тот самый библейский дискурс, и потому подобные свидетельства не могут считаться полностью независимыми[275]. Любопытно, впрочем, что одна никак не связанная с Библией и очень знаменитая историографическая традиция излагала начало своей нации в терминах, очень

сходных с употребляемыми в 1-й Книге Царств: «И вышел Давид… и убежал в пещеру Адоламскую, и услышали братья его и весь дом отца его, и пришли к нему туда. И собрались к нему все притесненные и все должники и все огорченные душею, и сделался он начальником над ними»^>{54}.

Очевидно, что к Давиду пришли все неимущие, недовольные существовавшими порядками — те, у кого просто не было другого выхода, кроме как попробовать создать что-то новое, изменить окружающий мир или погибнуть. Кажется, этот фрагмент, который часто называют свидетельством о создании «отряда Давида», довольно точно отражает имевшие место события, плодом которых стало основание Иудейского государства. Нет никакого смысла в том, чтобы на ровном месте выдумывать историю о том, как мятежный придворный Саула собрал к себе всякий сброд и поднял его на борьбу с верховным вождем многих племен (тем более не было смысла делать это почти 300 лет спустя). Поэтому вдвойне любопытно свидетельство другого народа и другой эпохи: «…Ромул воспользовался старой хитростью и… открыл убежище. Туда от соседних народов сбежались все жаждущие перемен — свободные и рабы без разбора»