Легенда о волке (СИ) - страница 20

Манфред Кан был непомерно алчным и мстительным, но переступая порог опочивальни лорда Резенбургера, превращался в любезного, подобострастного подданного готового услужить своему господину. Но что удивительно лорд Маркус слушался его как малое дитя, не противореча и во всем соглашаясь с ним. У советника был всего один сын, который был на него похож, но лишь внешне, характер Ганс взял от своей матушки, безвременно скончавшейся и тихо отошедшей в мир иной. Если Манфред был властным и жадным, то его сыну было достаточно, лишь пользоваться властью и богатством отца, не стремясь к большему. Если советник был беспощаден и жесток, то Ганс лишь бравировал и угрожал, редко исполняя свои угрозы. Но в чем были схожи отец и сын, так это своей мстительностью и злобой.

И неудивительно, что все отвратительные качества сына, а именно пьянство, азартные игры, и даже насилие деревенских девушек не вызывали в его черной душе праведного гнева, а даже поощрял, говоря, что народ должен знать своих хозяев, преклоняясь перед ними. Женщина, на которую обращал свой взгляд советник лорда, сжималась от страха, но была обречена, потому что никто не мог безнаказанно отказать Кану. Те, кто уже побывал в его постели, а их было не мало, с ужасом вспоминали самую ужасную ночь в своей жизни. Манфред отличался особой жестокостью, принося увечья своей жертве, и он не просто насиловал их, но и избивал до потери сознания. Зачем? Они не понимали, женщины пытались ему угодить, но казалось в его теле жил зверь, который обладал его умом, а может тьма его душе была настолько черна, что что-то невинное и чистое, или даже светлое вызывало в нем яростные порывы жестокости. Поэтому в замок лорда все реже можно было увидеть симпатичных девушек, ни один отец, не мог отпустить свое дитя на растерзание.

Девушки, которые имели неосторожность показаться на зоркий глаз советника, помешались рассудком после единственной ночи, а некоторые были так изувечены, что лишали себя жизни, совершая страшный грех, но избавляя себя от мучений. Столько ненависти вызывал Кан у простого люда, что могла сразить обычного человека наповал. Но чем больше его ненавидели, тем казалось, сильнее он становился. Люди говорили, что он был нечистой силой в человеческом теле, и они были не так далеки от истины.

Манфред Кан владел черной магией, он был воплощением зла и кто-то должен был его покарать, но пока такого человека не нашлось, а над деревней нависала его страшная тень.

Эра так далеко была от всего этого, что почти не замечала, что творится в деревне, и Руди не спешил ей говорить правду. Когда дочка сказала, что пойдет с ним к Гансу, то он побелел от страха за нее.

- Это исключается дорогая, я сам отправлюсь и отдам свой долг. Нечего тебе делать в замке.

- Я не могу отпустить тебя одного, в деревне столько соблазнов.

- Ты думаешь, что я снова проиграю все деньги? – отец сурово посмотрел на дочь.

- Папочка, ну позволь мне, - и тут Эру ослепила замечательная мысль. - Мы попросим Уильяма пойти с нами, нам свидетели не помешают и Ганс его побаивается, так что соглашайся, отец.

- Только пообещай, что останешься снаружи.

Эра довольно кивнула, она вполне могла положиться на старца. Когда Эра попросила Уильяма пойти с ними в замок, он нахмурился, но сразу согласился с Рудольфом, что ей там не место. В полдень они прошли ворота замка и оказались во внутреннем дворе. Мрачнее людей Эре видеть не доводилось, они ходили на цыпочках, опустив голову, боясь проронить хоть слово. Мудрец помрачнел еще больше, но упорно сохранял молчание.

Внезапно двое стражником выволокли молоденькую девушку и содрав платье начали пороть на глазах у всего люда. Несчастная плакала и молила их прекратить, а они все хлестали ее плетью, пока спина не покрылась отвратительными кровавыми полосами. Когда наказание было окончено, девушка упала на колени, а мучители удалились.

Эра подбежала к девушке, помогая ей подняться.

- За что тебя так, милая? – спросила Эра, ужасаясь подобной жестокости.

- Я посмела отказать ему, - всхлипнула она.

- Приходи ко мне, я дам мазь, которая облегчит твою боль, - сказал подошедший Уильям.