Легенда о втором отражении - страница 7

– Что будем делать? – посмотрел на меня сын.

– Готовиться, – ответила я, решив подправить макияж, чтобы предстать перед неизвестным мне пока Артемом в апогее своей формы. Уж если меня оценили в миллион долларов, то нужно не ударить в грязь лицом и постараться соответствовать оценочной стоимости. Хотя бы на одну…дцатую часть.

Я удалилась в ванную, оставив дверь открытой, а Костик устроился на подоконнике, чтобы наблюдать за развитием событий во дворе и комментировать происходящее.

Через несколько минут ворота отворились и на территорию замка въехал очередной навороченный джип с тонированными стеклами. Модель машины мой ребенок определить не смог. Из джипа выбрались четыре человека.

– Два монстра, два нормальных! – крикнул сын.

«И какими, интересно, окажутся эти «нормальные»?» – подумала я.

Теперь во дворе стояло уже четыре машины иностранного производства. Я же с ностальгической грустью подумала о своей «копейке». Где-то сейчас моя девочка? Стоит небось брошенная на обочине. Если еще не угнали. Неужели теперь останусь без машины? «С головой бы остаться», – тут же одернула я себя.

Минут через двадцать после прибытия в замок новой партии людей наша дверь распахнулась, на пороге возник моряк и произнес одно слово:

– Пошли.

Я хотела взять свою сумку, а Костик – тамагочи, но моряк велел:

– Все оставить здесь.

Мы оставили и тронулись вниз по лестнице. Моряк замыкал шествие. У нижней ступеньки нас уже ждал бандерлог, и мы вчетвером пошли в конец коридора первого этажа, где остановились у предпоследней двери. Бандерлог ее распахнул и приказал нам заходить.

Мы с сыном оказались в большой гостиной с камином, перед которым стоял обтянутый зеленым сукном стол с четырьмя креслами вокруг. Два были заняты. У каждого из двух окон находилось по молодцу, еще несколько личностей (все из того же инкубатора) прогуливались по коврам.

При нашем появлении все застыли на местах. Дверь за нашими спинами закрылась, и бандерлог с моряком вытянулись по стойке «смирно» справа и слева от нас с сыном. Я держала Костика за руку.

На несколько секунд в гостиной воцарилась мертвая тишина. Я чувствовала себя несчастной зверюшкой в зоопарке, на которую приходят посмотреть всякие идиоты, ожидающие увидеть что-нибудь «эдакое».

Что я сделала бы на месте такого зверя?

Я высунула язык и показала его мужчине лет тридцати пяти – довольно привлекательному кареглазому шатену, восседавшему в одном из кресел с сигаретой в руке. Мне показалось, что он тут главный.

Желание показать язык возникло не только у меня – у Костика оно появилось одновременно со мной. Вообще-то мы – мать с сыном, можем же мы думать одинаково? Особенно в критических ситуациях?

Мужик с сигаретой вскочил с кресла так, словно его в мягкое место только что ужалила пчела, и заорал благим матом:

– Кого, мать вашу, вы сюда привезли?!

Я быстро закрыла ребенку уши, чтобы он не слышал всех произносимых дядей колоритных выражений, адресованных нашим похитителям.

Если за миг до этого в гостиной стояла мертвая тишина, то теперь все собравшиеся в комнате орали как резаные. Сигарета у мужика в руке догорела до фильтра, он обжегся, в очередной раз выругался, бросил ее на ковер, прожег в ковре дырку, опять выругался, а потом в бессилии плюхнулся в кресло.

Крики стали понемногу стихать, и тут Костик заявил, что он хочет пить. Все смолкли.

– Принесите, пожалуйста, ребенку попить, – очень вежливо сказала я, подумывая, не попросить ли еще разрешения сесть. Стоять перед этой оравой мне порядком надоело.

– Принеси, – кивнул шатен моряку.

– Колы, – добавил Костик.

Моряк удалился.

– Садитесь, – устало сказал шатен нам с сыном, указывая на два свободных кресла.

Мы сели. Появился моряк с банкой колы.

– А стакан? – спросил ребенок. – Мама мне всегда говорит, чтобы я не пил из банки. На ней микробы.

Из бара, находящегося в комнате, тут же извлекли несколько бокалов и поставили их на зеленое сукно.

– А что будете вы? – спросили у меня.

– Виски. Без содовой, – ответила я, полагая, что сегодня за руль мне садиться уже не придется, да и, откровенно говоря, выпить хотелось здорово, причем чего-то покрепче. Я понимала, что в сложившейся ситуации без полбутылки не разберешься.