Легенда озера Гранд - страница 37
— Но он сам подтвердил это. И подписал признание. У него на банковском счете были деньги. — Джозеф Бонелли смотрел в сторону. — Стюарт сказал, что ему нужны были деньги для семьи. На больший дом и чтобы откладывать деньги на обучение детей. Он, должно быть, очень вас любил.
— Нет, нет, у вас это не выйдет, — сказала потрясенная Рэйчел. — Вы стараетесь убедить меня, что он сделал это ради детей, чтобы я почувствовала себя виноватой и перестала задавать вопросы.
— Дорогая моя, я не хотел…
— Заткнись, Рэйчел. В расследовании нет места для мелодрамы. — Николас повернулся к отцу: — Признание находится в деле? Она захочет его прочитать.
— Если так, я, вероятно, смогу это устроить. Хотя не уверен, что это хорошая идея.
— Не беспокойся за Рэйчел. Она мужественный человек. Вернувшись в город, мы прочитаем признание ее отца.
Рэйчел, разъяренная, вскочила со своего кресла.
— Вот оно что? Значит, ты веришь, что существует признание? Может, ты и раньше знал об этом? Может, вы двое обо всем договорились по телефону? Давайте-ка бросим Рэйчел кость в виде признания, чтобы она заткнулась. И она смирится и больше не станет поднимать шум. С чего вы взяли, что я поверю признанию, предъявленному мне человеком, который…
Она не сообразила, что теперь, когда Николас сменил костыль на трость, он может двигаться гораздо быстрее.
— Кивни головой, когда перестанешь вести себя глупо, и я уберу свою руку.
Рэйчел кивнула. В ту секунду, когда Николас убрал руку от ее рта, она повернулась лицом к его отцу.
— Арестуйте его. Вы же полицейский. Я предъявляю ему обвинение в оскорблении действием.
— Прекрати, Рэйчел, — сказал Николас. — Ты же обещала держать рот на замке и предоставить мне ведение этого дела. Ты нуждалась во мне, так что прекрати бросаться обвинениями. — И добавил спокойно: — Эддисон и Бонелли вовсе не создают новых улик. Мы ищем то, что есть. Если мы работаем с клиентом, мы всегда на его стороне. Независимо от того, кто представляет другую сторону. — Он выждал минуту, словно давая словам проникнуть в ее сознание. — Если тебе не нравится, как я веду дело, ты в любой момент можешь отказаться от моих услуг.
Рэйчел развернулась и убежала в дом.
— Она хотела сказать, что я — человек, убивший ее отца, не так ли? — Низкий голос Джозефа Бонелли четко слышался за окнами веранды.
Дверь на веранду осталась открытой. Рэйчел прошла в гостиную и встала так, чтобы быть незамеченной. Прислонившись головой к бревенчатой стене, она ждала, что ответит Николас.
— Забудь об этом, отец, — сказал он. — У Рэйчел рыжие волосы. Ты же знаешь, какой темперамент у рыжих.
— Я не собираюсь указывать тебе, как поступать, Ник, но я не хотел бы, чтобы ты связывался с нею. Не отрицаю, она привлекательна, и к тому же ты чувствуешь себя обязанным ей, поскольку она тебе помогает, но об этом лучше забыть. Она действительно верит, что ее отец невиновен. — Он помолчал. — Что будет, когда ты докажешь обратное?
— Ничего не будет, — сказал Ник, — кроме того, что она узнает правду.
— Я имею в виду — между нею и тобой.
Рэйчел задержала дыхание, ожидая его ответа.
— Между нами ничего нет, — сказал он. Непонятно, почему его слова причинили ей такую боль.
На берегу Чарли жарил ужин на гриле.
— Несмотря на непрошеные советы и вмешательство мужской половины семейства Бонелли, гамбургеры удались, — заявил он жене, ставя на стол блюдо с чем-то по виду напоминающим круглые брикеты угля.
Его слова задали тон ужину. Легкий, фривольный, дразнящий. Никто не заметил отсутствие аппетита у Рэйчел. Никто не упоминал о ее отце. По-видимому, никто не заметил и того, что Джозеф Бонелли ее избегает. Кроме Николаса. Он несколько раз озадаченно взглянул на отца.
У Дайаны на уме было совсем другое. А именно женщины. Женщины Николаса.
— Если ты не начнешь прослушивать свои сообщения, дорогой братец, — заявила она, — я опубликую координаты твоего местонахождения в газете.
— Я слушаю сообщения.
— Тогда потрудись отвечать на них, — колко заметила она, — с тех пор как ты очутился здесь, мой телефон звонит без остановки.
— Нам нужно поговорить о том, как я здесь очутился.