Легенда старого Чеколтана - страница 9

— Товарищ старшин лейтенант, старший матрос Коваль прибыл из командировки!

— Хорошо, садитесь. Рассказывайте, чем вы там занимались?

— Да так, ничего особенного… Связисты тянули кабель, стали под дорогой туннель продавливать, а труба уперлась во что-то твердое. По звуку — металл. Начали раскапывать — снаряды. Хорошо, что труба попала на бок снаряда, а если бы на взрыватель… — и Коваль махнул рукой.

— Много?

— Семьдесят шесть. Да еще кое-какое железо там было… Так чем мне прикажете заниматься?

— Помогайте Колокольникову макет делать.

— Есть!

И все. Как будто бы не на разоружение подземного склада снарядов ездил моряк, а к теще на блины. А ведь, конечно же, было опасно — и Шорохов представил груду изъеденных ржавчиной снарядов, готовых взорваться от малейшего неосторожного движения. Расспросить бы поподробнее, как они там откапывали снаряды, как вынимали их из ямы, куда отвозили, да Коваль повернулся по-уставному и направился туда, где работал Колокольников.

«Ладно, потом попросим, чтобы он на занятиях рассказал об уничтожении этого склада», — подумал Шорохов.

А Коваль подошел к Колокольникову, еще раз поздоровался, теперь уже по-дружески, и спросил:

— Что это у тебя?

Шорохов невольно обернулся, увидел, что Коваль показывает на багровый шрам на шее Колокольникова.

— А так… — протянул матрос.

— Можно подумать, что тебя кто-то повесить собирался.

Матросы присели на зачехленную мину, но голоса их все равно были хорошо слышны.

— Ты же знаешь, какое у меня счастье. Не везет, так во всем не везет… Возвращался вчера из увольнения, показалось, что опаздываю. В одном месте побежал прямиком через двор, ну и наскочил на веревку, что белье вешают… Тебе смешно, а я теперь ходи как висельник… Да еще фельдшер перевязывать не стал, так, говорит, заживет. Помазал йодом, да и все.

— Надо было обойти!..

— А-а! — протянул Колокольников. — Все равно!.. Не веревка, так что-нибудь другое попалось бы…

— Опять завел свою шарманку: «Не везет, не везет!..» Служишь в такой части — любой моряк с тобой поменялся бы. Настоящее дело делаешь…

— Что ты знаешь о моей службе? — обиженным голосом воскликнул Колокольников. — Да у меня не служба, а сплошные конфликты. И что самое обидное — с первого дня это началось. Ну, казалось бы, что сложного подобрать одежду, когда начали обмундировываться? Меня и тут ждала неприятность. Все уже оделись, а мне ни одна шапка не подходит. Не оказалось пятьдесят девятого размера. Старшина даже рассердился.

— Ну на что вам такая голова? — говорит.

— Я же не сам ее выбирал, — отвечаю.

— Прекратить разговоры!

Прекратили. Однако голова-то от этого меньше не стала!

Конфликт этот разрешили, шапку нашли. А через некоторое время… Впрочем, расскажу все по порядку. Назначили нашу смену — я тогда еще в учебном отряде служил — в караул. Пришла моя очередь на пост заступать. Ну, вы сами понимаете, что такое часовой. Волнуешься всегда, а первый раз — особенно.

Приготовился. Все честь по чести: пуговицы горят, инструкцию и обязанности часового назубок выучил. Иду за разводящим.

— Пост сдал!

— Пост принял!

Разводящий и солдат, которого я сменил, уходят. Один остаюсь. Время — за полночь, самое глухое. Да еще погодка выдалась: темнота — ствола у автомата не видно, дождичек шумит, собирается на деревьях в большие капли, шлепается в лужи.

Кап… кап… кап…

Да гулко так, кажется, они все ночные звуки заглушают.

Казармы неподалеку огнями светятся, караульное помещение совсем рядом, из порта гудки кораблей доносятся, вспыхивают далекими зарницами огни электросварки. Все как всегда, но, честное слово, ощущение такое, словно ты один в целом мире остался.

Понемногу начал осваиваться. Уже сердце ровно бьется, темнота стала не такой пугающей. Вот грибок, вот кнопки сигнализации, вот фонарь. Дальше поблескивает мокрая от дождя колючая проволока, деревья за ней. А капли — кап, кап…

И вдруг — что такое? — дзинь!.. Несколько секунд тишины, и снова — дзинь, дзинь!.. Лязгает где-то рядом металл о металл. Чуть слышно, а мне кажется, что этот лязг все звуки кругом заглушает.

«Ведь это ограждение перерезают!» — мелькает у меня догадка, и, чувствую, на лбу сразу капли пота выступили, а по спине какие-то холодные мурашки забегали.