Легенда зеленого леса - страница 17

            Некоторое время молодожены сидели молча. Райнер (ну, не лягушкой же его называть, в самом деле) дулся. Адель пыталась сообразить, что ей теперь делать. Брачная ночь с лягушкой? Но ка-ак?! А времени у них, как сказал барон Норберт, до рассвета. А что случится, когда наступит рассвет? Замок снова превратится в руины? Сбудется ли обещание барона, если они с мужем ничего не успеют?

            Все эти вопросы в конце концов настолько измучили девочку, что она не придумала ничего лучшего, чем обратиться к единственному живому существу, которое было рядом.

– И что же нам теперь делать?

– А какие есть варианты? – Мрачно спросил «жених», окидывая Адель изучающим взглядом.  – Аннулировать брак, как ты сама понимаешь, нам не дадут. Консумировать… Прости, малышка, но даже если бы я мог себе представить то-то подобное в этом теле, то точно не с тобой. Тебе лет-то хоть сколько? Только без вранья, все равно ведь учую.

– Четырнадцать. – Вздохнула Адель. Полдела было сделано, поэтому не имело смысла врать. Вдруг, и правда, учует? А ссориться с мужем, от которого теперь зависело многое, не стоило. – А тебе?

– Девятнадцать. – Вздохнул в ответ ее собеседник. – Так это ты – та цыпочка, про которую во дворе говорили? Тебя дядя Альфред привел?

– Дядя?

– Ну, наш капитан. Он меня всему учил, почти наравне с отцом. Так что я его так называю. Так это про тебя, да, болтали?

– Ну, наверное.  – Адель равнодушно пожала плечами. Хотелось есть. И спать. И найти хоть какой-то здравый смысл во всей этой истории. – Тебя как называть? На лягушку ты обижаешься, а такого слова как «лягух» просто нет.

– Нормально называть, по имени. – баронетт попытался пожать плечами, но в теле лягушки это получалось комично. – В отличие от меня, ты ведь была на нашей свадьбе?

– Райнер? – осторожно спросила Адель. Мало ли, вдруг он хочет, чтобы она называла все его имена.

– Он самый. А как тебя зовут? А то я уже, наверное, целый час женат, а до сих пор не знаю, на ком.

– Адель.  – Тут Адель спохватилась, что его-то действительно не было на свадьбе. И, встав, представилась полным именем. – Баронесса Адельхайд Карла Мария из Чернолесья.

            Она боялась, что Райнер снова начнет острить. Но тот только прикрыл на миг лягушачьи глаза и кивнул.

– Вот и познакомились. Давай, баронесса Адельхайд, корми мужа. Не знаю, как ты, а я сегодня целый день занимался делами баронства и поесть толком не успел. Открывай крышки, посмотрим, чем отец решил побаловать новобрачных.

          Баловством доставленную еду назвать можно было с трудом. На блюдах не было ничего лишнего.  Другое дело, что в замке у деда Адель тоже не соловьиными язычками питалась.

– Ой, а ты тоже похлебку будешь есть?  – Удивилась она, обнаружив под крышками две румяные хлебные корки с ароматным варевом.

– Нет, если хочешь, можешь, конечно, быстренько сбегать на болота и наловить мне комаров.  – Ехидно ответил Райнер.  – Ведра два. Только, предупреждаю сразу, есть их будешь на пару со мной.

            Увидев, что Адель никак не отвечает на его подначки, сменил тон и сказал уже намного спокойнее.

– Та, что погорячее, – твоя. А моя должна быть почти холодной. Не перепутаешь.

– А как же ты… ложкой? – С тревогой спросила Адель, глядя на перепончатые лапки Райнера.

– Никак. – Он вздохнул. – Столько лет уже, а никак не привыкну. Так что, корми мужа. И себя тоже не забывай.

            Осторожно стараясь не расплескать жирное варево по вышитым покрывалам. Адель кормила своего странного мужа. Серебряная посуда тонкой работы странно сочеталась с простой едой. Да и вообще, фру Бартш оказалась права. В этом замке многое было не тем, чем казалось. Некоторое время спустя девочка совсем освоилась.

– Слушай! – Сказала она, скармливая разомлевшему Райнеру кусочек молочного поросенка. – А зачем вообще было нас женить? У нас в округе все верят, что проклятие спадет, как только у проклятого родится наследник. Но вот ты есть, а проклятие… Оно, получается, тоже есть, да?

– Прости. – Райнер снова мигнул своими жутковатыми глазами. – Я и правда не могу сказать тебе всего. Скажем так, часть проклятия с отца с моим рождением спала. Но только часть.