Легенды Ереси - страница 65
— Я — Сор Талгрон, капитан Тридцать четвертой роты Семнадцатого Легиона, — громко и отчетливо произнес он, прерывая затянувшееся молчание.
— Разрушители, зачем вы принесли смерть в наш мир? — вопросом на вопрос ответил ему старик на странной разновидности архаичного низкого готика.
— Приказываю тебе незамедлительно объявить полную капитуляцию своих армий и отречься от владычества над миром, числящимся под номером Сорок Семь — Шестнадцать, — продолжал капитан, пропуская слова старца мимо ушей. — Ясно?
— Зачем вы принесли смерть? — повторил старик, но Сор Талгрон и на этот раз не ответил.
— Ты прикажешь отключить энергетический купол, защищающий это здание, — не терпящим возражений тоном добавил капитан, — и заставишь своих людей и эти адские мыслящие машины прекратить любые враждебные действия. Я понятно изъясняюсь?
Старик вздохнул и устало опустил голову, а затем вытянул руку, привлекая внимание Сора Талгрона к медленно поднимавшемуся из пола темному стеклянному кубу. Новое оружие? Пистолет снова прыгнул в руки капитана.
Внутри казавшегося цельным куба вдруг стал проявляться какой-то образ, и, не чувствуя, чтобы от этого предмета исходила какая-то прямая угроза, Сор Талгрон осторожно подошел к нему. Идеальных очертаний стеклянный куб доходил простому человеку до груди, но капитану пришлось нагнуться, чтобы разглядеть изображение.
Поначалу предмет, возникший в глубине темного стекла, был размытым и просвечивал, но потребовалось всего несколько секунд, чтобы изображение обрело отчетливость. Устройство определенно напоминало продвинутый пикт-проектор, но те выдавали картинку, довольно условно передающую реальность. Тут же предмет казался подлинным, реальным артефактом, заключенным в стеклянный куб.
Сор Талгрон видел перед собой открытую книгу, написанную от руки чернилами и золотой краской. Края страниц покрывал невероятно сложный узор, состоящий из вензелей и линий. В общий рисунок были включены стилизованные изображения людей и мифических существ. Каждая страница была исписана плотным, уверенным и удивительно знакомым почерком.
Как и любой из боевых братьев XVII Легиона, Сор Талгрон ежедневно по нескольку часов проводил в уединении и рисовал, но ему никогда прежде не доводилось видеть такой восхитительной работы. Стиль и умение автора были столь феноменальны, что ни капитан, ни кто-либо другой из Несущих Слово не могли даже и надеяться достигнуть подобных высот. Книга была делом рук несомненного гения, и вряд ли это могли быть руки простого смертного. В самом деле, сравниться с этим произведением искусства могли лишь труды самого Уризена, но капитану лишь пару раз удавалось мельком бросить на них взгляд…
Глаза Сора Талгрона окончательно расширились от удивления, когда он присмотрелся внимательнее. Текст был написан на диалекте высокого готика, употреблявшемся исключительно духовной элитой его собственного родного мира — Колхиды.
— Что это? — изумленно заморгав, прошептал Сор Талгрон.
Капитан перевел взгляд на стоящего рядом старика, но не смог понять того выражения, что увидел в его глазах. Тогда командир штурмовиков вновь посмотрел на книгу, заточенную в темном кубе.
— «…И да объединится вся Вселенная в вере…» — вслух прочитал он строчку, открывавшую страницу. Его голос задрожал. Ему были знакомы эти слова. Более того, он знал этот текст наизусть. Сор Талгрон тяжело сглотнул. — «…Объединена под властью… Бога-Императора Всего Человечества», — продолжил он хриплым шепотом, заканчивая чтение священной строки.
В растерянности и недоумении капитан повернулся к священнослужителю.
— Я не понимаю, — произнес Сор Талгрон.
— Мы — Отпрыски Бури, — ответил старик, широким жестом обводя всех собравшихся в зале людей.
— Именем Лоргара, и что это должно было мне сказать? — прорычал капитан.
Старик фыркнул, хромая, прошел мимо него к кубу и приложил пальцы к поверхности устройства. Страницы заточенной в стекле книги замерцали и начали быстро перелистываться. Каждая из них была украшена искусными узорами и испещрена плотными письменами. Слегка поводив пальцами по кубу, священнослужитель замедлил смену страниц, продолжавших переворачиваться, пока глазам десантника не предстала самая первая из них.