Легенды Отрезанного Простора - страница 15

Отверстие в крыше всегда считалось священным символом неба, отворяя связь между мирами. Ни один уважающий себя орк, даже из враждебного племени, не посмел бы похищать ребенка таким способом. Зато Адхи слишком отчетливо помнил, как они угодили в «прокол» ткани мира. Помнил плесневелую пустошь у разрушенного моста.

«Кудесники! Это все они! Они еще тогда хотели посадить его в клетку и… И… Или не кудесники… Но Дада там, я знаю», — помотал головой Адхи, в ужасе отгоняя наваждение. Даже если брата похитили и унесли вновь к кудесникам, вернуться не получилось бы: «прокол» растворился, стоило пропащим мальчишкам ощутить привольный дух родных степей.

Тогда-то сердце успокоилось, улетучилась тревога — ненадолго. О, ненадолго! Как ненадолго случается покой в природе, сменяемый пыльными бурями и гибельными смерчами.

Адхи в раннем детстве видел, как от темной фиолетовой тучи отделяется страшный отросток, вгрызающийся в землю. Пыль взвивалась в воздух, стонала степь, кричали соплеменники, в бессильной панике заходились кони и овцы. Но тогда ураган прошел стороной, хотя все уже готовились мчаться прочь, бросая стада и юрты. Нет, тогда их племя Степных Орков уцелело, но теперь незримый вихрь ворвался в жизнь одной семьи.

В жизнь самого Адхи. Кто-то словно начал испытания раньше срока. Порой для посвящения шаманы шли на уловки, придумывали препятствия, намеренно прятали младших братьев и сестер, а родители указывали, куда надобно пойти на «спасение». Обычно все заканчивалось полуритуалом-полуигрой, а младшие получали угощение и счастливые возвращались домой. Страшим сообщали, что духи их приняли. И жизнь продолжалась. Но не теперь…

— Дада! Где ты? — завывала мать, расспрашивая соплеменников: — Вы не видели моего сына?

— Да сбежал твой малец, заигрался. За стрекозой, наверное, понесся, — успокаивали встреченные орки, но их голоса звучали недостаточно уверенно. Даду никто не видел.

— В чем дело, что за крики? Малыш Дада пропал? Полноте! Как проголодается, сам вернется. Потеряться здесь негде, — махнул могучей рукой сам вождь.

— А мы его не видели.

— Да, не видели. Неужели он бы не позвал нас с собой, если бы захотел поиграть? — загалдели наперебой друзья-ровесники Дады.

— Недоброе я чую, духи неспокойны, — промолвил старик Ругон, выходя из юрты. Он тяжело опирался на сучковатый посох, вытесанный из цельного деревца. Его оранжевые глаза застыли великой скорбью.

И от слов шамана мать замерла на месте, заламывая руки и бессильно скуля. Она никогда не сдавалась, в битвах и на охоте никто не сумел бы запугать ее. Когда речь шла о безопасности детей, в ней и вовсе пробуждалась неукротимая древняя сила. Но теперь она не представляла, что произошло.

— Мы отправимся в степь и найдем его, — пытался успокоить Адхи и не решался поведать, о чем на самом деле думает. Он все еще не рассказал ни про безумие Хорга, ни про встречу с кудесниками. Возможно, зря. Может быть, шаман сумел бы все объяснить, но Адхи овладела странная трусость. Он решил, что его неприятные приключения не помогут, а лишь посеют новые сомнения. Мать и так уже с трудом понимала, где находится. Она то хваталась за саблю и собиралась нестись за пределы стойбища, то бормотала:

— Ничего, дождемся отца, он скоро вернется с волчьими плащами. С его друзьями мы все обыщем… Да… Да, так и будет.

Она мотала головой и вновь принималась носиться между юрт, обходя стойбище по широкому кругу.

— Оставайся здесь и жди, если вдруг Дада сам появится. Ох и всыплю я ему, если найду! — сказала мама, вскочив в узорчатое седло гнедого коня. Адхи же снова оставляли, отгоняли, как слабого несмышленыша.

— Но матушка, куда ты поедешь одна? — виновато вздрагивал он.

— Я не поеду далеко. Дада не мог убежать сам дальше, чем на три перестрела. Нет, не мог… Может, четыре перестрела, но он бы не стал так поступать с нами… Зачем?

Мать терла то лоб, то глаза, словно заставляя мысли течь в правильном порядке. Мощный конь под ней недовольно переступал жилистыми толстыми ногами и всхрапывал, ощущая неуверенность наездницы.

— Матушка, остановись! Если Даду похитили, это ведь заметили бы часовые? — схватил коня под уздцы Адхи, заставляя мать спешится.