Легенды Отрезанного Простора - страница 42
— Нет! Это плохая, ненастоящая легенда. И ты не Белый Дракон! Ты просто… просто лгун! Я не хочу слушать тебя! Белый Дракон вылупился из белого яйца в океане света и сотворил наш мир, а потом отдал жизнь в борьбе со Змеем Хаоса! — воскликнул Адхи, сжимая кулаки. Он ожесточенно спорил с пустотой заброшенного святилища, с осколками каменной мозаики.
«И я отдал жизнь в борьбе со Змеем Хаоса. Отдал, потерял всё, всех…» — с неискоренимой тоской сурово отозвался собеседник. И Адхи сжался от страха, потому что завибрировали стены, а с потолка посыпалась пыль. Но в коротком возгласе не слышалось настоящего гнева, скорее бессильная боль, скорбь о потерянном.
— П-прости… — вырвалось у Адхи.
«Ничего. Ты еще мал. Я не вправе гневаться на тебя, — смягчился Белый Дракон. — Но почему ты считаешь, что моя легенда неправильная? Разве бывают правильные? Даже в каждом племени орков рассказывают свои».
— В моем племени правильная! А в других… в других шаманы неправильные, — пробормотал Адхи, уже догадываясь, как нелепо и по-детски звучит его спор.
Он умолк, а Белый Дракон рассмеялся: «Неправильные! Ну конечно… Какой ты еще ребенок, Адхи, и до чего же ты боишься всего нового, малейших изменений в жизни. Хотя ты привык к укладу своего племени. Но тебя никогда не манили далекие просторы, тебе не любопытно узнать, что на самом деле произошло с миром? Тебе достаточно легенд шамана Ругона. Но ты ведь задал вопрос, ты услышал меня. Так действительно ли ты боишься нового? Или лишь давишь в себе бесконечную тягу к познанию в угоду традициям?»
— Традиции священны! Духи предков становятся духами-из-скорлупы и оберегают нас до тех пор, пока мы следуем традициям. А все новое, все, отличающееся в моей жизни, пока приносило только боль, — отчеканил заученную с детства фразу Адхи. Только верил ли он собственным словам? Верил ли, что всегда под защитой духов, а ведет его неизменная и предначертанная с рождения судьба? Так говорил шаман, этим оправдывали любые странности в жизни.
«Но чтобы выбраться отсюда, тебе придется измениться. Чтобы найти брата, тебе придется измениться. И ты уже изменился. Разве нет? Загляни в себя, ты изменился. И не потому что стал мэйвом, ты начал меняться с тех пор, как вступил в пору взросления. Теперь, к сожалению, тебе придется повзрослеть быстрее, чем сверстникам. Спасти брата сможешь только ты, но друзья помогут тебе. Кстати, тебе пора к ним возвращаться».
— Я не могу, — вздохнул Адхи. — На той стороне закрылся «прокол».
«Почему не можешь? Кто тебе сказал? А, Офелиса напугала тебя своим возгласом. Но она ведь не говорила, что отсюда нет выхода. Просто попробуй. Ты ведь даже не пробовал. Снова боишься нового, боишься новой силы. Но ты принял ее, когда подумал о спасении Дады. Вспомни те ощущения. Все получится».
— Белый Дракон! Не покидай меня! — встрепенулся Адхи, но голос затих, и святилище замерло в тишине. Больше в нем не ощущалось ничьего присутствия. Снова он остался один наедине с тенями страхов и неуверенности. И новый наставник требовал невозможного, требовал самому научиться использовать силу.
«Но если я остановлюсь, если не попробую, то просто умру здесь», — подумал Адхи и сконцентрировался на воспоминаниях о путешествии к пролому Барьера.
Там были бесконечный коридор без пола и множество острых углов, от столкновения с которыми спасали раскрывающиеся белые крылья в черных прожилках. Нет, не то… Не лабиринт, не ощущение замкнутости — эти чувства лишь сдавили бы силу.
А вот полет… Парение сквозь пустоту к свету. Магия текла в теле, магия напитывала его, помогая вырваться из бесконечной затягивающей воронки. Темнота отступала, рассеивалась, позволяя свободно взмахнуть крыльями.
Адхи закрыл глаза и раскинул руки — парение, полет. Концентрация силы на кончиках пальцев, как учила сама магия, а не кудесники. Да, сила разливалась не крыльями, а мириадами белых линий. Адхи открыл глаза и увидел их повсюду в святилище.
А снаружи Пустынь Теней окутывали ужасающие черные. Вот почему так тяжело ему давался путь сквозь пустыню, вот почему кудесники не могли открыть «прокол»! Через эти темные канаты не пробилась бы ни единая искорка света. Но здесь, среди руин древней постройки, Адхи ощущал силу.