Легенды света и темноты [СИ] - страница 4

Йт-Ссинн, красивый и ловкий, жабры которого лишь недавно сравнялись цветом с грудным плавником, ничего не хотел так сильно, как уйти в черную пропасть и вернуться.

И даже любовь не могла заставить его забыть о том, что есть на земле и в море вещи, которых он не может. Он вспоминал самое грустное и опускался все ниже, но никогда не добирался до пропасти, даже до входа в нее. Но однажды, когда его любимая, зеленоволосая Цт-нно всю ночь прождала на песке, купая волосы в лунном свете, он выплыл и показал ей в израненной руке светящуюся раковину, равных которой не было. Поняла она, что он доплыл вниз, к самому входу в нижние пещеры, потому что лишь там были вещи, не виданные никем. И заплакала, ведь это значило, что перед тем его посетила тоска, которая чернее черной ночи, а откуда он взял ее? Волосы юноши слиплись от крови, не смытой водой, к локтям его прилипли белые перья с красными росчерками, а любимая морская птица Цт-Нно так никогда и не вернулась. Он протянул ей раковину и рассказал, что там, где открываются двери вниз, есть лабиринт и стены его искрятся от драгоценного перламутра. Но тоска оказалась не самой сильной и соль моря вытолкнула его наверх, позволив унести лишь раковину от входа. Девушка посмотрела на перья и кровь и оттолкнула подарок тоски, мену его за убитую птицу. Встала уйти, но жалость пришла в ее сердце. Под солнцем, что только проснулось, Йт-Ссинн сидел на скале посреди моря и раскачивался, держа себя за волосы. Ненужная раковина лежала у ног. И поняла Цт-Нно, что для мужчин есть вещи в этом мире, которые важнее любви, но какие — понять не могла, потому что она не мужчина, — в ее крови была только любовь. И тогда она сделала то, что могла для него. Взяла раковину и со всего маху ударила себя в сердце. Упала в красную от солнца воду и кровь ее любви поплыла алыми змеями по соленой воде.

Закричал Йт-Ссинн, глядя со скалы, как уносит море мертвое тело, и тоска его стала сильна так, что воздух сам бросил его вниз. В одно мгновение достиг он дна и не смог остановиться. Тяжким камнем на ногах висела тоска, и черный рот пропасти распахнулся, принимая человеческий дар бездне. Он опускался все ниже, вокруг сверкали и переливались раковины невиданной никем красоты, но печаль росла, и краски меркли перед глазами. Равнодушно проплывал он мимо того, что снилось ему жаркими ночами, когда он спал на теплом песке. И опускался все ниже.

Йт-Ссинн не вернулся. Потому что некому было ждать его на берегу. Некому показать то, что он мог принести. И тоска не пускала его на поверхность. Но с тех пор море выносит раковины, над которыми все время дрожат маленькие радуги. Из черной бездны, куда уводит тоска. И пока есть они в волнах прибоя — тоскует в яркой темноте нижнего мира Йт-Ссинн, совершивший мену.

И всякий раз, когда гребень девятой волны, опускаясь, открывает темный край неба, на западе разгорается звезда Номи, спасительница кораблей в этом мертвом углу океана. Все звезды движутся, лишь она одна — как вколоченный в небесный гроб золотой гвоздь.

Слушайте же, сухопутные, слова о том, как загораются звезды.

Тилус был молод и юная борода лишь первый год покрывала его щеки. Всю широкую степь видел Тилус, скача на коне по сухой звонкой земле, но не входили в упорные глаза ни трепеты птичьих крыльев, ни поклоны метелок травы, ни легкие облака пыльцы над цветами. Океан плескался у края его век, морской волны ждали упорные глаза.

Но далеко было море, в трех днях быстрого конского бега. А Тилус был слишком упрям и горд, чтоб уйти к нему.

— Слушайте! — так крикнул он, оглядывая степной народ красными от бессонницы глазами.

— Мы построим высокую башню, и зажжем на верхушке огонь. Весь океан будет видеть его, и все мореходы будут знать о нас!

Он говорил еще и глаза у людей горели все ярче. Лишь старый вождь, покачав головой, спросил:

— Ты хочешь славы для себя? Или помощи людям?

Но некогда было отвечать Тилусу-предводителю, он уже вел толпу в каменоломни, показывал, где рыть яму, распевал песни, которые будут петь женщины, принося еду своим мужчинам.