Лекарство для Люс - страница 4

— Сгинь, сатана, рассыпься, — отбросил монах латынь, продолжая крестить воздух, между тем как его товарищи, потеряв, видно, веру в столь прямое и быстрое действие крестного знамения, приступили к Пьеру.

Очень быстро он был скручен, обмотан колкой веревкой и брошен на развилку корней большого дуба, росшего на самом краю поляны как раз напротив машины.

— Не тебе ли принадлежит эта штука? — начал допрос монах, указывая той же костью через плечо, в то время как рыжебородый кулинар поддел котел своей мешалкой и, ловко сняв с огня, опустил его на траву.

Кто ножом, кто ложкой стал выуживать из котла куски мяса и деловито чавкать. Худой паренек наполнил дымящейся похлебкой большую миску и поставил ее перед монахом.

— Спасибо, чадо. Накормить слугу господа — значит услужить самому господу. — Монах извлек из складок рясы изгрызанную ложку и припал к своей лохани.

— Так что же ты молчишь? — отдуваясь обратился он к Пьеру. — Или язык твой прилип к гортани твоей от страха перед гневом господним?

Язык Пьера отнюдь не прилип к гортани. Напротив, он обильно омывался слюной, и свирепый мясной запах терзал Пьера больше, чем страх перед чьим бы то ни было гневом.

— По-моему, это исчадие ада хочет жрать, — сказал толстяк-повар.

— Ты прав, Крошка, клянусь мощами святого Ингордана. Надо его накормить, ибо сказал принявший за нас муки на кресте: просящему у тебя дай!

Крошка пошарил в траве и выудил еще одну деревянную миску, правда, поменьше. Наполнив ее, он сунул туда деревянную же двузубую вилку и отдал подскочившему худому парню, который поставил еду перед Пьером и ловким движением ножа освободил ему руки.

— Ешь, ешь, — разрешил монах, увидав нетерпеливое движение Пьера. — Может, эта похлебка из козленка и не похожа на адское пойло из серы и змеиного яда, которым, как я слышал, питаются слуги преисподней, но ничего другого предложить тебе не можем. — И он закинул голову в смехе, открыв ослепительную молодецкую глотку.

Пьер жевал горячие куски нежного мяса, запивая их бульоном прямо через край миски. Носители зеленых кафтанов настроены были благодушно. Увидав, что Пьер покончил со своей порцией, тот же услужливый паренек нацедил кружку из бочонка и поставил ее рядом с опустевшей миской. Пьер отхлебнул горьковатой жидкости и услышал монаха.

— Ну, чадо, расскажи, как попал ты во владения нашей вольной ватаги, что это за железная труба и почему на тебе платье, изобличающее принадлежность к колдовскому сословию? А мы послушаем твой рассказ за кружкой доброго пива, сваренного лучшим пивоваром Нормандии — Теофилом Липкие Штаны.

— Я, — начал Пьер, — чужестранец, путешественник.

— Откуда и куда ты путешествуешь?

— Оттуда — туда. — Пьер неопределенно махнул рукой и добавил, кивнув на машину: — А это мой экипаж… карета, что ли, колесница…

— Ну да, помело! Ха-ха-ха! — загоготал Крошка, а за ним и остальные.

В следующее мгновение грянул пронзительный свист, и между кустов просунулась плоская румяная рожа с реденькими метелками усов.

— Это отряд де Тардье, — сообщила рожа. — Едут сюда, их человек сорок.

Разбойники пришли в движение. Побросав кружки, они схватили лежавшие здесь же в траве короткие мечи и луки. Крошка и монах вооружились суковатыми дубинами.

— Кто их ведет? — деловито спросил монах.

— Кроме де Тардье я не заметил рыцарей.

— Все равно их слишком много. Будем уходить. И прихватим с собой этого. — Он ткнул пухлым пальцем в то место, где только что сидел Пьер. Но Пьера там уже не было.

Через минуту поляна опустела. Пьер выбрался из своего гнезда между корней того же дуба, но с противоположной стороны — сюда он метнулся, улучив мгновение, когда все разбойники были заняты поисками оружия и расспросами часового, — и, окончательно освободившись от веревок, подошел к машине и забрался внутрь. Вскоре, волоча рюкзак за лямки, он уже готовился спрыгнуть на землю, но из-за кустов донесся храп и топот множества лошадей, а на поляне появились двое в кольчужных рубахах и принялись расстилать цветастый ковер как раз там, где несколько минут назад лежал Пьер, опутанный пенькой. «Смена декораций», — подумал он, опускаясь на порожек люка. Свесив ноги, он потянулся к нагрудному карману за сигаретой.