Лекарство от любви - страница 60

Джемайма наконец поняла, что с ее тетей что-то не так, и перестала копошиться в песке. Она поднялась на ножки, заковыляла к Сью и плюхнулась к ней на колени. Прижавшись к ее пухленькому тельцу, Сью немного успокоилась. Она зарылась лицом в тонкие шелковистые волосики Джемаймы.

— Все в порядке, Джемайма. Сегодня мой черед получать урок, — успокаивающе сказал Саймон, поняв, что их беседа могла встревожить ребенка. — Я хорошо понимаю намеки. Похоже, меня не хотят тут видеть.

В его голосе прозвучали такие горькие нотки, что Сью бросила на него смущенный взгляд. Его глаза помрачнели, и ей показалось, будто он снова приобрел тот изможденный вид, который поразил ее при первой встрече.

Он вскочил на ноги и встал перед ней, положив руки на бедра. Солнце высветило бронзовые пряди в его волосах, а ветер запутался в его рубашке. Саймон слегка вздрогнул, посмотрев на нее сверху вниз.

— Да, ветер сегодня явно дует с севера, а я думал, что будет тепло, и как дурак пришел без куртки, — сказал он. — Это доказывает, как плохо я умею предсказывать погоду. Я думаю, мне стоит пройтись вдоль берега.

Сью внезапно почувствовала тревогу за него. Когда он заговорил о холодном ветре, то явно имел в виду ее отношение к нему. Он ждал, что она окажется более покладистой. Отвергнув его предложение, она помешала ему добиться какой-то цели, которую он преследовал. Она должна была бы гордиться собой за проявленную силу воли, но испытывала лишь беспокойство.

— Но это слишком далеко, — поспешно проговорила Сью. — Скоро начнется прилив, и он так быстро заполнит пространство между дамбой и Ригхолмом, что у тебя не будет возможности… Ох, Саймон, не надо идти той дорогой.

Он равнодушно пожал плечами.

— Зачем тебе беспокоиться обо мне? — ядовито огрызнулся он и, повернувшись на каблуках, стал выбираться из ложбины.

Было три часа пополудни. Тетя Эмили и бабушка Торп сидели на кухне во «Фронтонах». В комнате было сумрачно, ясная погода закончилась, и дождь лил весь день.

Сью наполняла тестом формочки из белой вощеной бумаги. Голова болела нестерпимо. Бесконечный поток бабушкиных замечаний и восклицаний лишь усугублял головную боль. И чтобы добить ее окончательно, она заговорила о Саймоне, последнем человеке, о котором сейчас желала бы слышать Сью.

— Да, я считаю, что он очень даже разумен для Риггов. Он гораздо лучше, чем Мэтью или Люпус, те были слегка неуравновешенны, правда, каждый по-своему. У него гораздо больше здравого смысла. Это в нем говорит кровь Феллов. Отличный, крепкий народ эти Феллы.

Здравый смысл. Слишком мягкая характеристика для него, мятежно подумала Сью. Низменный расчет, вот как она сама характеризовала отношение Саймона к людям. Даже его вчерашнее намерение поцеловать ее было продиктовало расчетом. Он хотел сбить ее с толку, как в тот вечер, когда они встретились на Дороге Любовников. Ну что ж, на этот раз его попытка закончилась полным провалом.

— Кажется, он прислушался к моему совету, — продолжала бабушка.

— Какому еще совету, мама? — спросила тетя Эмили.

— Я сказала ему, что он должен жениться, как наш Джон. И еще я сказала ему, что прямо у него под боком есть подходящая девушка.

Сью с трудом удержалась от истеричного смеха. Крепко закусив губу, она выгребла из большой миски остатки теста. Тетя Эмили, ритмично перебирая спицами, безмятежно спросила:

— И кто же это такая, мама? Одна петля, один спуск, две петли провязать вместе, одну пропустить.

— Наша Сьюзи, разумеется. Они отлично подходят друг другу, и к тому же тогда им не придется уезжать из Сипорта, ведь здесь испокон веков жили и Торпы, и Ригги.

— Не хочешь ли ты сказать, что это ты убедила Саймона Ригга сделать мне предложение? — спросила Сью, не в силах сдержать истеричные нотки в своем голосе, так что тетя Эмили подняла голову от вязанья и внимательно посмотрела на нее.

— Да, я, — по-прежнему спокойно ответила бабушка.

— У тебя не было никакого права говорить ему это, — взорвалась Сью. — Как ты посмела вмешиваться!

— Ну-ну, дорогая, не надо так расстраиваться, — озабоченно произнесла тетя Эмили. Затем, повернувшись к бабушке, она сказала более суровым тоном, чем обычно: — Что заставило тебя так поступить, мама?