Лекарство от любви – любовь - страница 18
Теперь, глядя в глаза мужа, она почти не слышала его. В голове почему-то звучали только слова матери: «Когда-нибудь ты вернешься домой и скажешь, что я была права. Этот день настанет… Только тогда уже будет поздно…»
– Ну вот, мы пришли.
Варя замерла перед дверью. Воспоминания никак не хотели отпускать, заставляя испытывать странное, почти мистическое чувство. Как будто бы, переступив сейчас порог этого дома, она и правда подведет черту под прошлым. Проведет две линии – крест накрест, перечеркнув все то, что было. Теперь уже – окончательно, навсегда…
– Мам, – Никита теребил ее за рукав. – Ну, что же ты стоишь?
Приподнявшись на цыпочках, он сам потянулся к звонку. Но дотянуться не сумел – пухлая его ладошка замерла в нескольких сантиметрах от кнопки, пальцы вытянулись, дрогнули и опустились.
Варя вздохнула поглубже и нажала на кнопку. Вот и все.
– Вот и все, – проговорила она вслух. – Вот мы и дома, Никитка.
Послышались шаги. Светлая точка дверного глазка потемнела на миг, дверь тут же распахнулась:
– Варя! Варенька! Никитка! Вот радость-то! Вот это сюрприз!
Варя обняла мать, вдохнула знакомый с детства запах ее волос и кожи и на мгновение снова почувствовала себя маленькой девочкой. Как будто бы и не было этих прожитых лет – она просто вернулась из какого-то далекого путешествия в страну взрослых. Решила вернуться, потому что там, в этой стране, ей не понравилось. Если бы было в жизни все так просто!
– Дочка, ну что же ты… Что же не позвонила, не предупредила? Я бы встретила вас…
– Ну что ты, мама. Мы и сами прекрасно добрались, зачем тебе лишние хлопоты?
– Никитка! Большой какой стал, а? Прямо богатырь вырос! – Галина Петровна не могла скрыть дрожи в голосе. И слезы на глаза навернулись почти сразу, заблестели предательским блеском. Варя сняла с плеча дорожную сумку и снова обняла мать.
– Мама, я ужасно соскучилась!
– А я, ты не представляешь, как я-то соскучилась! Вы надолго к нам? – с надеждой спросила мать, слегка отстраняясь от дочери.
Варя отвела взгляд. Нет, только ней сейчас, не с порога. Потом, позже, но не сейчас, она признается ей в том, что приехали они навсегда.
– Я еще не решила, – ответила она неопределенно и прошла в комнату. Оглянулась вокруг, мучительно пытаясь придумать предлог для того, чтобы сменить тему разговора.
– Ого! Да здесь все новое! И обои, и занавески, и линолеум даже новый… Неужели своими силами ремонт делала?
– Своими, а-то чьими же? Кроме своих, других-то нету. Хотела еще к вашему приезду прихожую осилить… Я-то думала, вы летом приедете. А вы вот весной нагрянули… А как же из школы-то Никитку отпустили?
– Бабушка, ты разве не знаешь… – раздался голос сына.
Варя почувствовала предательскую дрожь в коленках. Сейчас, вот сейчас он и расскажет, как на духу, обо всем, чего пока еще не знает бабушка. Преподнесет ей еще один сюрприз. Черт, нужно было предупредить Никитку, чтобы молчал до поры – до времени…
– Ты разве не знаешь, что в школе сейчас каникулы? – внук смотрел на бабушку с искренним недоумением. В самом деле, ну как можно не знать таких простых и важных вещей!
– Ах, да, – сразу же успокоилась Галина Петровна и радостно рассмеялась: – Конечно же, каникулы!
Никита бросил на мать многозначительный взгляд. Варя подошла к сыну и словно бы невзначай коснулась его руки, сжала крохотные пальцы, выражая свою благодарность. «Совсем взрослый стал», – подумала она с неожиданной горечью.
Уже не в первый раз за последнее время она испытывала это чувство. Слишком часто приходилось Никитке быть взрослым. Пока он справлялся с этой ролью, можно сказать, блестяще. Тот тяжелый, самый тяжелый в ее жизни разговор о разводе родителей был его первым испытанием. Варя вспомнила серьезный взгляд сына, его молчание. Он почти ничего не говорил, только слушал молча и внимательно смотрел на нее. Как будто не верил, что она говорит правду. Варя и сама отчасти не верила, и сама не могла постигнуть смысла этих странных слов, которые повторяла сыну: «Иногда такое случается, Никита. Взрослые люди просто не могут жить вместе. Не потому, что не хотят, а просто не могут…»