Лекарство от нерешительности - страница 9

По крайней мере не придется тащить с собой скарб. Первым делом нужно найти в Вермонте подходящий городок, а в нем — работу. Я очень надеялся, что новая экономика, целиком и полностью зависящая от быстрого получения информации, сотрет границу между городом и сельской местностью, и я смогу осуществлять техническую поддержку компьютеров прямо из леса. Правда, надежда эта отдавала 1999 годом, а был уже май 2002-го, причем конец мая. Я имел привычку записывать важные дела и, прежде чем заснуть, вылезал из-под одеяла и царапал — следующим пунктом после «ЗАЙТИ ЗА КОФЕ!», или «МАМА: ВОСКРЕСНАЯ СЛУЖБА!», или «ОПРЕДЕЛИТЬСЯ НАСЧЕТ СВИДАНИЯ С ВАНИТОЙ», или «КУПИТЬ БУМАЖНЫЕ ПОЛОТЕНЦА», или «УЗНАТЬ, СКОЛЬКО СТОИТ СЕАНС ПСИХОАНАЛИЗА» — «ПРОСМОТРЕТЬ ВАКАНСИИ В ВЕРМОНТЕ».

Таким образом, засыпал я только под утро. Не волнуйтесь: я спал более чем достаточно. Мало того что я никогда не страдал ни бессонницей, ни ночными кошмарами — я не страдал и наличием исправного будильника, так что ничто не нарушало моего мерного храпа. Разумеется, когда соответствующая кнопка вышла из строя, я внес покупку будильника в Список Важных Дел. Однако на работе сказали (точнее, сказал Рик, мой непосредственный начальник), что мы, сотрудники отдела технической поддержки «Пфайзера», работающие по договору субподряда, до сих пор считались таковыми исключительно из-за того, что наш офис расположен в пфайзеровской штаб-квартире. Железный аргумент, съязвил Рик. А между тем некие ребята из Мумбая (Бомбея), что в Индии, вскоре станут делать нашу работу за меньшую плату. «Вы намекаете на увольнение?» — осведомилась Ванда, моя коллега. Рик подтвердил ее опасения, от себя добавив мерзопакостную улыбочку.

Для корпоративного духа речь Рика имела пагубные последствия. Лично я убедился, что глобализация — не миф, и решил сэкономить на будильнике. Зачем вставать ни свет ни заря, если дни мои в «Пфайзере» все равно сочтены? Теперь я просыпался часов в десять, долго зевал и потягивался, отсрочивая момент истины. Рабочий день официально начинался как раз в десять, но я не порол горячку. Я шел в булочную и покупал крендель (крендель я после мучительных раздумий выбрал для себя раз и навсегда и больше на эту тему не заморачивался), возвращался в квартиру, подсушивал половинки кренделя в тостере и намазывал на одну из них песто[5] из банки, а на другую — шоколадный крем «Нутелла». Объедение!

Пока что основным преимуществом совместной жизни с Ванитой была для меня возможность хранить и песто, и «Нутеллу» у нее дома, на Кэрролл-Гарденс.

— Не понимаю, как ты ешь эту гадость! — Литературное «гадость» (вместо, скажем, «дерьмо») говорило о том, что Ванита как дочь посла училась исключительно в школах при посольствах. — Но я очень тронута, что ты хочешь переехать ко мне, хотя и привык к богемной жизни.

По утрам, если Ванита бывала игриво настроена, мы развлекались следующим образом: она кормила меня кренделем, а я с завязанными глазами должен был отгадать, чем конкретно он намазан.

— Что песто, что «Нутелла» — супер, даже не поймешь, в чем разница, — говорил я с набитым ртом.

Позавтракав, я садился на поезд F (если ночевал у Ваниты) или ехал на 2/3 до Сорок второй. Всю дорогу я смотрел на «Применение свободы» — при дневном свете книга казалась совершенно другой, гораздо менее заслуживающей доверия.

Философ ниттелевского калибра или даже человек того же уровня образования, что и вы (в моем случае Ванита), пожалуй, сочтет идиотской работу, которая заключается в том, чтобы сидеть целый день за пластиковой перегородкой и твердить в телефон: «Здравствуйте. Спасибо, что позвонили в отдел технической поддержки. Меня зовут Двайт. Чем могу помочь?», терпеливо выслушивать причитания юзера, самым вежливым голосом предлагать ему проверить, включен ли компьютер в сеть, и ждать звонка следующего юзера. Я пытался откинуться на спинку вращающегося корпоративного стула, но хлипкость конструкции не давала полностью расслабиться; не относящуюся к починке компьютеров литературу приходилось читать под столом, на коленях; в уши свистел многократно кондиционированный ветер; на темя давило бесполезное высшее образование. Я думал, как заблуждаются лица, верящие в социальную справедливость и человеческие возможности, полагая, что у менеджера низшего звена работа не бей лежачего. Зарплата, например, у нас ниже плинтуса, бонусы только на бумаге, карьерный рост под большим вопросом, не говоря уже об узаконенном игнорировании наших скрытых талантов. Но какое огромное (словно вековой дуб) умиротворение приносит (по Ниттелю) работа Человеку (с большой буквы)! По ночам я презирал себя за то, что погряз, не развиваюсь, не стремлюсь; однако днем, раскачиваясь на офисном стуле, чувствовал: если буду просто продолжать работать там, где работаю, с известным усердием (кто-то же