Лекции - страница 26

Так вот. На самом деле, это парадокс развития европейской науки. Астрономы очень поздно приняли систему Коперника–Галилея–Кеплера. А, знаете, кто её воспринял на ура? Журналисты. Тогда ещё журналисты не в нашем смысле, а гуманистическая интеллигенция: люди, которые ничего не понимали в астрономии, с восторгом восприняли гелиоцентрическую модель мира. Почему? Это очень важная идея: если общество какую‑то идею воспринимает с восторгом, хотя не понимает её сути, значит, эта идея отвечает каким‑то важным идеологическим потребностям общества. Какие были эти потребности? XVI век в истории Европы — это страшный век: Европа залита кровью, реформационные воины, чума.

И вот тогда рождается естественное представление о том, что на Земле нет истины… Истину надо искать выше, в небесах. Что человек — это ничтожная тварь. Помните Лютера? «Разум — это потаскуха дьявола…». И поэтому человек не может быть вместилищем истины. Вот там — сияющее, светлое, непорочное Солнце без пятен, оно и есть истинный центр.

То есть, по–своему, религиозно окрашенная мизантропия и создала этот казус увлечения коперниканством в европейском гуманитарном сообществе XVI века.

В заключение осталось вновь вернуться к вопросу о соотношении веры и разума, детализировав его на уровне вопросов о доказательствах бытия Бога. Я не буду доказывать вам, есть Бог или нет. Я знаю эти доказательства, я считаю их очень убедительными. Но я не буду их использовать по одной простой причине.

Григорий Богослов однажды сказал: «Бог жаждет, чтобы Его жаждали…». Бог есть любовь и Он ждёт от нас любви…

Теперь скажите, пожалуйста, вы можете себе представить девушку, от которой жених требует только одного: «ты признай, что я существую! Я тебе сейчас докажу, что я существую, я тебе паспорт покажу».

Неужели этого достаточно для любви? Очевидно, нет… Так же и Богу. Его не интересует, знаем ли мы, что Он есть или нет. А вот дальше: если это знание о Нём, преобразилось ли оно в нашей воле, в жаре нашего сердца, в нашей вере? Кстати, вы знаете о том, что русское слово «вера» происходит от санскритского слова «вар»? «Вар» — горячность, жар.

Он в этом смысле веры от нас требует, а не просто предположения о том, что что‑то там есть…

© дьякон Андрей Кураев

© записаноChemarlik

Предмет нашего сегодняшнего разговора будет в достаточной степени конкретен. Это первые три главы Книги Бытия — то, с чего начинается Библия.

Передо мной был выбор, использовать ли эту неделю для того, чтобы дать вам общий набросок православного богословия? Но я думаю, что это получилось бы слишком эскизно и слишком поверхностно. И поэтому давайте выберем сегодня одну тему, о которой поговорим более подробно, хотя бы для того чтобы увидеть какие‑то возможности, которые свято–отеческое толкование Библии в себе таит.

Итак, начало Библии известно всем: это рассказ о сотворении мира. Это настолько известно, что мы даже не придаём значения такому началу. Дело в том, что я вот сейчас пробую вспомнить, например, священные книги других религий и я нигде не могу вспомнить, чтобы ещё какой‑то священный эпос начинался именно так. Махабхарата так не начинается, Коран так не начинается… О каких‑то других событиях там рассказывается, а вот чтобы именно история мироздания начиналась с этого… Обычно это повествование в других религиях идёт где‑то в середине книги священного эпоса.

Библия с этого — начинает…

Чтобы понять, почему это так важно для библейского миропонимания, вспомним, в каких условиях Моисею даётся шестоднев.

В это время Израиль странствует в пустыне (Пятикнижие пишется в период странствия Израиля). Это бездомный народ–скиталец, который оставил позади Египет и ещё не дошёл до Палестины. Это самый нищий народ Ближнего Востока: у него нет своей земли, у него нет своей истории, у него нет своей письменности — у него вообще ничего своего нет. Когда потом (ещё пройдут века) в Палестине Соломон захочет поставить храм, окажется, что среди евреев нет ремесленников даже, и Соломон будет звать, как описывает Библия, ремесленников из Финикии, из того же Вавилона, из Египта. Да… Израиль — самый нищий народ этого времени.