Лекции и интервью - страница 27

Он заставил меня сесть, прислонившись к кирпичной стене. По ней всегда ползали полчища муравьев, и мне никогда не нравилось прислоняться к этой стене — приходилось постоянно стряхивать их с одежды. Я всегда очень чутко ощущал ползущих по мне муравьев, но на этот раз, в тот самый момент, когда я привалился к стене, муравьи прервали свой путь. Я видел, как они суетятся по обе стороны от моего тела, словно они озадачены и смущены. Мне вдруг стало невероятно интересно, попытаются они обойти меня со стороны спины или поверх тела. Мне хотелось посмотреть, какой путь они выберут. Но слова дона Хуана приковали все мое внимание, и я забыл о муравьях.

   —  Не беспокойся о муравьях, — сказал дон Хуан, читая мои мысли. — Сейчас ты заряжен необычной энергией, выработанной твоей внутренней раздвоенностью. Муравьям ты кажешься непроницаемым и опасным, и они будут кружить по обеим сторонам твоего тела, пока твоя энергия не станет нормальной или пока ты не уйдешь. А сейчас, чтобы ответить на тот вопрос, который твой ум счел угрожающим, я скажу тебе, что, действительно, каждый раз, когда мы выполняем магический пасс, мы на самом деле изменяем основные структуры своего существа. Мы устанавливаем плотину на пути того потока, который нас учили воспринимать как неизменный ход вещей.

Дрожащим голосом, который казался совсем не моим, я попросил дона Хуана привести мне пример того, как устанавливается плотина перед потоком, о котором он говорит. Я сказал, что хотел бы представить это в своем уме.

   — В своем уме? Тебе следовало бы научиться называть вещи своими именами. То, что ты зовешь своим умом, совсем не твой ум. Маги убеждены, что наш ум представляет собой нечто внешнее, «встроенное устройство», которое было вложено в каждого из нас. Прими это как есть, без дальнейших объяснений о том, кто и как вложил его в нас.

По мне прокатилась новая волна того же чувства угрозы, что и прежде. На сей раз я ощущал ее более четко. Волна исходила не от меня, но была каким-то образом привязана ко мне. Дон Хуан делал со мной что-то — что-то загадочно благотворное и в то же время ужасающе неприятное. Я чувствовал себя так, словно он пытается содрать с меня тонкую пленку, облепившую кожу.

Он немигающе смотрел мне прямо в глаза. Потом он отвел взгляд и начал говорить, уже не глядя на меня.

   — Я приведу тебе пример, — сказал он. — Скажем, в своем возрасте я вполне могу стать жертвой повышенного кровяного давления. Если бы я пошел к врачу, доктор, осматривая меня, решил бы, что я — старый индеец, которого мучают неизвестность, разочарования и скверное питание. При таких условиях, естественно, легко предположить и предсказать повышенное давление — вполне допустимое заключение, учитывая мой возраст.

У меня нет никаких проблем с давлением, и не потому, что я крепче обычного человека или у меня хорошая наследственность, а потому, что магические пассы позволили моему телу прорваться сквозь любые шаблоны поведения, приводящие к повышенному давлению крови. Я могу совершенно искренне заявить, что каждый раз, когда я «потрескиваю суставами», выполняя магические пассы, я преграждаю путь потоку тех ожиданий и того поведения, которые обычно приводят в моем возрасте к повышенному давлению.

Еще одним примером, который я могу привести, является моя гибкость в коленях. Ты обращал внимание на то, что я намного подвижнее тебя? Когда дело касается движений в коленях, я просто дитя! С помощью своих магических пассов я установил плотину на пути обычного поведения и физических особенностей, которые обычно с возрастом делают колени людей — мужчин и женщин — жестче.

Одним из самых неприятных для меня фактов было то, что дон Хуан, годившийся мне чуть ли не в деды, определенно был во многих смыслах моложе меня. В сравнении с ним я был неповоротливым, упрямым и жестким. Я был дряхлым. Он, напротив, всегда был бодрым, изобретательным, подвижным и выносливым. В общем, у него было то, чем я, молодой человек, не обладал, — юность. Он очень любил повторять, что молодость никоим образом не предохраняет от дряхлости.