Лемартес - страница 34

«Флегетон» вновь изрыгает пламя, и капитану приходится умолкнуть. Теперь он все же смотрит на город и по-змеиному гибкую колонну перед ним.

— Улей Профундис ждет своих освободителей, — добавляет верховный судия.

Совещание заканчивается, и сержанты расходятся по отделениям. Я иду к «Носорогам» Потерянных в сопровождении Корбулона.

— Тебе известно, что Кастигона обуяла Красная Жажда, — произносит жрец.

— Да.

— Также ты должен знать, что мне удалось вытащить его из хватки одержимости.

Корбулон явно ожидает, что я увижу в этом надежду на лучшее.

— Два наших проклятия нельзя сравнивать в данном аспекте, — отвечаю я.

— Думаю, вполне можно. Особенно учитывая то, чего мы с тобой добились сегодня.

— О чем ты?

Жрец глядит на меня, сдвинув брови.

— Ты не помнишь?

— Нет.

— Когда вы убивали мордианцев, я говорил с тобой. Звал тебя по имени. Ты внял моему голосу и, следуя за ним, вернулся к свету здравомыслия.

В тот момент я слышал себя, а не Корбулона.

— Твой голос не достиг меня.

— Уверен, что нет? Может, в какой-нибудь измененной форме?

У меня нет определенного ответа.

— Что-то позвало тебя из мрака неистовства, — продолжает верховный жрец.

Верно, но что именно: его голос или моя воля? То и другое вместе? Если Корбулон хотя бы отчасти прав, не указывает ли это на возможный успех? На то, что жрец все-таки сможет отыскать ключ к нашему спасению?

Возможно, мой скептицизм вызван нежеланием принимать помощь братьев. До сих пор я удерживался на краю бездны Черной Ярости, полагаясь только на собственную веру и силу воли.

— Да, что-то позвало, — неопределенно соглашаюсь я.

Корбулон трактует мои слова в свою пользу, но в них вложен противоположный смысл.

Я не согласен со жрецом.

Однако мысль, что исцеление реально, пускает корни в моей душе. Хочет разрастись в надежду. Подавляю ее. Такая слабость недопустима. Опасно даже желание поверить Корбулону.

Мы подходим к «Носорогам». Из бронемашин доносятся исступленные тирады моих братьев. Приглушенные молитвы, декламации, угрозы, рыки. Сангвинарный жрец с минуту вслушивается в них, после чего смотрит вдаль, за баррикаду и свирепую толпу на равнине, в сторону Профундиса и колонны.

— Если эта мерзость утопит тебя, ты, возможно, уже не выплывешь, — говорит он.

— Никогда не выплывал, — напоминаю я. — Ярость и сейчас владеет мной.

С каждой секундой жизни, с любым вдохом, со всяким произнесенным слогом я пытаюсь удержаться на поверхности черного океана.

Красные всполохи. Образы Терры прорываются на передний план бытия.

— Ты понимаешь, о чем я, — произносит Корбулон. — Если случится худшее, тебе ничто не поможет.

Мне уже ничто не поможет.

— Безумие — не самое худшее, — заявляю я. — Нет ничего хуже поражения. Кровавый столп не помешает нам биться. В тебе больше нуждаются здесь.

— Сделаю для капитана все, что смогу, — помрачнев, обещает сангвинарный жрец.

Показываю на орду. Бесноватые непрерывно вопят, непрерывно пытаются добраться до нас, непрерывно умирают.

— Он в большой опасности, как и все прочие воины, поддавшиеся Жажде.

— Понимаю. Истребление не прекращается ни на миг, и воздух пропитан кровью. Но ты же знаешь меня, Лемартес, — я храню бдительность.

Да, я несправедлив к Корбулону.

— Верно.

Поворачиваюсь к боевым братьям, стоящим в карауле возле «Носорогов». Хочу приказать им открыть кормовые люки, но не успеваю — вокруг нас грохочет сама земля. Алая колонна утолщается и еще более неистово выстреливает в небо.

Верховный жрец вздрагивает. Внутри моего черепа прокатывается ударная волна, словно размягчающая бытие. Подо мной уже не твердь, а морок.

Враги стараются запутать меня.

Хорус меняет обличье Терры, но я вижу очертания Императорского Дворца. Неприятель пожалеет о своих жалких трюках! Он…

«Нет».

Почва вновь крепнет. Я крепче хватаюсь за реальность и молюсь, чтобы прошлое наполняло силой мою ярость, но направляло меня только настоящее.

Из «Носорогов» раздается вой. Мои братья, охваченные невообразимым страданием, молотят кулаками по корпусам машин. Мы должны преподнести им в дар битву с предателями. Воины не избавятся от терзаний, но найдут довольство в уничтожении мучителей. Этого достаточно.