Лемартес - страница 50

— Воины Двести тридцать седьмого! — вскричал Иклаус. — Отвергните ужас! Мы — хладнокровие, мы — выучка, мы — порядок! Пойдете ли вы со мною в бой за Мордиан и Императора?

— Мы пойдем с вами! — проревели солдаты.

— Ради чего? — спросила Фаша так тихо, чтобы услышал только полковник.

Честно говоря, он не знал, ради чего, но верил, что замысел Императора касательно Двести тридцать седьмого прояснится в тот миг, когда последние здравомыслящие бойцы на Флегетоне войдут в гущу сражения. Впрочем, одну цель Райнекер четко понимал уже сейчас.

— Мы идем в бой ради искупления, — сказал он.

Стрёмберг улыбнулась.

Кровавые Ученики готовы к битве. Атакуют нас большими силами. Мы разрознены после преодоления барьера. Изменников больше, и они собираются подавить нас до того, как мы перегруппируемся.

Пока мы боролись с волной, предатели выдвинули вперед бронетехнику. Они разделили пару «Хищников», и теперь танки заходят с левого и правого флангов, а Ученики сдерживают нас по центру «Носороги» по-прежнему охраняют подходы к холму Пророка.

Я нахожусь у левого края нашей потрепанной шеренги. Двое отступников бросаются на меня, паля из болтеров. Приближающийся «Хищник» сминает Квирина, не позволяя тому дать отпор. Траки давят туловище бывшего реклюзиарха, но, когда танк проезжает дальше, воин еще жив. Ниже груди от него лишь месиво из осколков керамита и костей, однако он поднимает руку и стреляет в подходящих к нему предателей. Враги добивают Квирина, и все же он успевает нажать на спуск. Таково последнее деяние боевого брата, который считал Мефистона созданием более чудовищным, чем сама Ярость.

В нагрудник мне попадают болты. Один разрывной снаряд пробивает ослабленный участок. Получаю ранение. Вспышка боли. Свирепый блеск неистовства. Бросаюсь вправо, уходя из-под огня, встаю и нападаю. Противники меняют угол подхода. Теперь перевес за мной: мы сближаемся слишком быстро, и Ученики не могут попасть в меня. Обрушиваюсь на них с ревом бури и замахиваюсь Кровавым Крозиусом. Булава так мощно заряжена моим гневом, что от ее сияния может сработать блокировка фотолинз. Кажется, так и происходит — величие реликвии ослепляет неприятеля. Бью его в боковую часть шлема. Первым же ударом сношу верхнюю половину черепа.

Продолжаю атаку. Тело первой добычи еще не упало. С разгона тараню другого изменника и толкаю его назад, к «Хищнику». Танк палит из дальнобойной автопушки, пытаясь поразить цель в упор. Бортстрелок готов пожертвовать товарищем, лишь бы покончить со мной. Слишком поздно. Снаряд взрывается позади меня.

Вбиваю предателя в корпус бронемашины, из которого торчат пики метровой длины. На них висят рваные полотнища дубленой кожи, содранной с жертв боевой банды. Трофеи, знамена бесчинств… Из нижней части носа «Хищника», под автопушкой, торчит ряд шипов.

Крепче вдавливаю Ученика в броню, упираясь ногой в землю. Танк толкает меня назад. Не без труда. Прыжковый ранец отступника не выдерживает давления, лопается топливопровод. Нас обоих охватывает пламя. Я насадил врага на пику, вошедшую ему в сочленение доспеха под правым плечом. Он не может навести на меня болтер, только отмахивается им, как дубиной. Наношу удар Кровавым Крозиусом. Еще и еще. Всполохи гнева перед глазами такие быстрые и яркие, что я едва вижу раны, которые наношу предателю. Отрубаю ему одну руку, потом другую. Потом бью в грудь, пока кираса не трескается, словно яичная скорлупа. Превращаю сердца изменника в дым и пепел.

«Хищник» останавливается.

Взбираюсь по телу неприятеля на корпус танка. Держась за ствол автопушки, залезаю на башенку. Там ждет Кровавый Ученик, наполовину скрытый в люке. Его цепной топор мощно вгрызается мне в наплечник. Проворно отшатываюсь, пока зубья не впились в тело. Башенка резко поворачивается, я соскальзываю и падаю обратно на нос «Хищника». Отступник лезет следом за мной. Пики не дают мне свалиться на равнину. Предатель заносит топор над головой. Такой удар наверняка раздробит мне череп. Хватаюсь за пику и свободной рукой выбрасываю вперед булаву, целясь в ноги врага. Покачнувшись, тот цепляется за автопушку, чтобы вновь обрести равновесие. Я поднимаюсь раньше.