Лень - страница 34

Здесь еще один водораздел между мегаполисами и периферией: большой город сам склоняет к дармоедскому существованию, маленький - заставляет противиться ему. В большом городе, где люди изо всех сил делают вид, что им нет друг до друга никакого дела и имитируют учтивое нелюбопытство, утрата горизонтальных связей - при всем их изобилии - происходит быстро, почти стремительно. Если человек ушел в свой кокон - мало кто будет его доставать. «Ты в порядке?» - «Да-а-а» - «Ну, не хочешь - не говори», - он и не говорит. Знакомый, химик по образованию, не работает десять лет - закрылся институт, свернули программу, закончился грант, жена сбежала, и он заскучал. Не опустился, не деградировал - просто заскучал на много лет. Живет на пенсию родителей, иногда - впрочем, редко - подрабатывает курсовыми. «Мне много-то не надо, я аскет, я (усмехается) - это не вы». Сидит на кухне, варит кашу пшенную на обед, разговор не выходит, он хочет сказать тонкую гадость, но нет запала. «Ты что куришь-то, голуаз? Бога-а-а-то живешь…» Вокруг не то чтобы враги, но глухие, равнодушные, сытые люди, им говори - не говори, - не вникнут. Не способны. На попытки друзей встретиться отвечает вежливым тоскливым ядом. Мать его говорит: «Ну хоть бы он пил, это было бы понятно!» - она устроилась ночной няней в интернат, отец подрядился электриком на подмосковную ферму. «Мы не можем не работать, - говорят они, будто бы извиняясь, - не умеем».

В провинции он пошел бы на биржу труда - там это не западло; не открыл бы дверь друзьям - они вошли бы сами, растеребили бы с поллитрой, обзвонили бы кумовьев и сватьев, под конвоем проводили бы на работу. В мегаполисе он всем любезен и никому не нужен, здесь, в плотном пространстве статусов и социальных ролей, он иронически обыгрывает свое положение - «я деклассированный ученый, что из этого следует?»

Ничего, ничего, кроме жалости и милости, - но они-то и есть самое невыносимое в этом раскладе.

Вот родина: осины, качели, ларек, эпический Николай в хорошем, толстом пуховике сиреневого цвета. Сколько-то лет назад умерла прекрасная кладовщица, и он должен был бы - немедленно - отравиться рыбой, аннигилироваться, уйти, как дождь в асфальтовую трещину. Но свято место! Но активная деревенская племянница! Она перебралась в город из помирающего совхоза, поселилась у дяди Коли, первые годы вела себя хорошо, благодарно - кормила, стирала, обихаживала, осела плотно, даже вагонку на балконе поменяли на сайдинг, и вот осенью что-то не пошло у нее с торговлишкой мобильниками, говорит - кризис, но посмотрим правде в глаза: испортилась в городе и очерствела душой. Стыдно, но скажу: пьет, водит женатого мужика, а как засрала кухню! Перед Вериной памятью стыдно, не знаю, куда глаза девать.

«Современная женщина - она раба легких денег, - назидательно говорит Николай. - Выпишу-ка я ее к гребаной матери, а то привыкли - в рай на чужом горбу», - говорит, тычет палкой в сугроб, и бывшие волосы - серый одуванчиковый пух - дрожат на его голове.

Охранники России: профессионалы бездействия

Есть ли какая-нибудь профессия, для достижения успеха в которой важно уметь грамотно бездельничать и правильно ничего не делать? Есть такая. Называется она «охранник», и ей овладели пять миллионов русских мужчин.

Впрочем, скорее, наоборот - профессия овладела пятью миллионами мужчин, настолько она томит и обволакивает, так меняет жизненный ритм и умонастроение своих приверженцев. Как говаривал Георгий Иванов: «Сегодня, кажется, не я брал ванну, а ванна брала меня».

Произнесешь про себя слово «охранник» - и тотчас перед глазами начинают мелькать однообразные картинки и сценки. Вот размаянные мужики в черных пиджаках сгрудились вокруг маленького бедного черно-белого телевизора и сидят так часами, глядя в него, как в прорубь.

Вот популярная в ЖЖ девица Ляля Шопоголик порывается основать сайт «Антивохра»: у нее в приличном магазине осмелились проверить сумочку! От скуки, уверена оскорбленная девушка, от лютой скуки! «Если продавцы обязаны подходить к покупателям со словами: „Я могу вам чем-нибудь помочь?“ - взволнованно пишет Ляля, - то этих халдеев надо обязать произносить другую дежурную фразу: „Я могу вам как-нибудь навредить?“»