Ленин и философия - страница 29
«Слово "процесс", которое выражает развитие, рассматриваемое в совокупности его реальных условий, уже много лет как принадлежит научному языку по всей Европе. Во Франции его вначале стали употреблять с осторожностью, в латинском варианте: processus. Затем, лишенное этого наукообразного прикрытия, оно вкралось в книги по химии, физиологии и т. д. и в некоторые философские труды. В конце концов, оно обретет полноценное право гражданства. Заметим попутно, что в обиходном языке немцы, как и французы, употребляют слово "процесс" в юридическом смысле».
А я попутно замечу, что на идею процесса без субъекта опирается все научное творчество Фрейда.
Но если разговор идет о процессе без субъекта, то подразумевается, что понятие субъекта есть понятие идеологическое.
Если вдуматься в следующий двухчастный тезис:
концепт процесса есть научный концепт;
понятие субъекта есть понятие идеологическое,
— то следствиями этого представляются:
а) революция в науке: существование науки истории становится формально возможным;
б) революция в философии: ибо всякая классическая философия основана на категориях субъекта + объекта (объект = зеркальное отражение субъекта).
Однако это позитивное наследие пока еще остается формальным. И тут возникает вопрос: каковы условия исторического процесса?
С этого момента Маркс больше уже ничем не обязан Гегелю, для ключевой проблемы он находит новое собственное решение:
Процесс существует только в виде отношений'. производственных отношений («Капитал» рассматривает только их) и всех прочих (политических, идеологических).
Мы еще не успели как следует осмыслить это научное открытие и его философские последствия: мы только начинаем смутно догадываться о них, представлять всё их значение. Излишне говорить, что у «самодеятельной» структуралистской идеологии нет таких средств, чтобы освоить гигантское пространство континента, открытого для нас Марксом.
С открытия этого континента прошло уже сто лет. Единственные, кому удалось добраться до него, — это участники борьбы революционных классов. Интеллектуалы даже не догадываются о существовании этого континента, в лучшем случае они аннексируют его и эксплуатируют как обычную колонию.
Наша задача — распознать и исследовать этот континент, чтобы освободить его от захватчиков. Для этого достаточно лишь идти по следам тех, кто побывал там за сто лет до нас, — участников борьбы революционных классов. Мы должны научиться у них тому, что они уже знают. Только при этом условии мы тоже сможем совершать на этом континенте открытия вроде тех, что предвидел Маркс в 1845 году: открытия, которые помогают не «объяснять» мир, а преобразовывать его. Преобразовывать мир — это не то же самое, что исследовать поверхность Луны. Для этого нужно совершить революцию и построить социализм, не скатываясь вновь к капитализму.
А все остальное, включая Луну, мы получим в виде премии.
Февраль 1968 г.
Позиция Ленина по отношению к Гегелю
В лекции, прочитанной мной год назад и вышедшей затем отдельной книжкой в издательстве «Масперо» под названием «Ленин и философия», я попытался доказать, что Ленин внес огромный вклад в диалектический материализм, что он, развивая идеи Маркса и Энгельса, совершил настоящее открытие и что суть этого открытия можно свести к следующему: научная теория Маркса вызвала к жизни не новую философию (называемую диалектическим материализмом), а новую философскую практику, точнее, философскую практику, основанную на позиции, которую занимает в философии пролетарский класс [14]. Это грандиозное, на мой взгляд, открытие, можно сформулировать в следующих тезисах:
Философия не является наукой, у нее нет объекта исследования в том смысле, в каком этот объект имеется у каждой науки.
Философия — это практика политического вмешательства, облеченная в форму теории.
Ее деятельность в основном ограничена двумя областями: областью теории, исследующей результаты классовой борьбы, и областью теории, исследующей результаты научной практики.
Сама она по своей сути является производным от результатов классовой борьбы в соединении с результатами научной практики.