Ленинград-34 - страница 39

Большие, чуть на выкате, карие глаза испытывающе смотрят на меня, а её руки ласково поглаживают мою ладонь.

«Это они что, втроём собираются жить? Высокие отношения… Откровенно клеит, но мне, почему то, Машенька больше нравится. Бросаю взгляд на мгновенно вспыхнувшую ассистентку».

— Ося, мы уходим, — перехватив мой взгляд, светская львица командует отбой. Щёголь, заснувший в кресле с открытым ртом, от неожиданности лязгает зубами.

«Хорошо поговорили».

Процессия потянулась к выходу. Архангельский выключает свет.

— А почему у неё лицо было зелёное? — повторяю вопрос.

— Да, понимаешь, фотокатод в передатчике имеет максимальную чувствительность в зелёном, а на красный почти не реагирует. — Вячеслав Иванович приглашает жестом в подсобку. — Аппаратура старая, 32-го года.

В длинной узкой комнате, плотно набитой оборудованием, нашлись также два стула, маленький столик и учебная доска на стене с мелом и тряпкой.

— Вот на эту тему я и хотел поговорить. — оседлал я один из стульев. — Как мы знаем, вы также занимаетесь приборами ночного видения.

— Есть такое дело. — Архангельский опускается на второй стул, предчувствуя серьёзный разговор.

— Мы- это секретная группа в НКВД, — напускаю я таинственности. — которая отслеживает у нас и за кордоном важные открытия или приборы, которые могут быть использованы для военных нужд. Вы ведь заметили, что зарубежные публикации по вашей тематике в последнее время прекратились?

Вячеслав Иванович согласно кивает головой.

— То, что я вам сейчас расскажу, — подкрепляю слова взглядом в упор. — тоже не для печати. Сведения добыты оперативным путём и вы никогда не должны упоминать об этом. Даже в разговоре с сотрудником НКВД. Эта информация только для вас.

«Начинаю перечислять недостатки существующих (нулевого поколения) фотокатодов и общей конструкции пнв, интерес в глазах Архангельского нарастает. Рисую силовые линии электрического поля в нулёвке и с использованием электростатической линзы, вижу его разочарование, ну, конечно, это же так просто, а я не догадался. Когда же перехожу к составу и процентному содержанию компонентов фотокатода S-20, Вячеслав Иванович замирает боясь пропустить хоть слово. Бросается ко мне обнимает, благодарит. Сразу поверил в мои слова. А чего меня благодарить, он бы сам к этому пришёл позже. Позже… А нам надо сейчас».

— Сколько уже времени? — часов у меня нет, не накопил ещё.

— Без пяти шесть. — Архангельский машинально отвечает, не отрывая глаз от доски.

— Чёрт, меня ж Киров ждёт. — Хватаю шинель и фуражку. — И последнее, для увеличения чувствительности можно попробовать каскадирование- паровозиком.

Москва, Кремль, Сенатский дворец,

кабинет Кирова.

21 февраля 1935 г. 18:10

«Залетаю в приёмную и вопросительно гляжу на Свешникова, тот говорит по телефону и кивает, садись, мол. Оборачиваюсь и вижу ещё трёх посетителей. Отлично, значит не опоздал… Из кабинета Кирова выходит невысокого роста лысоватый мужчина лет сорока с наметившимся животом, растянувшим мятый серый пиджак в чёрную узкую вертикальную полоску. Воротник белой, расшитой затейливыми узорами, рубашки взмок от пота. С невидящим взором и нетвёрдым шагом бредёт в мою сторону к двери, так что, прежде чем я догадался посторониться, он задевает меня плечом».

— Смотреть надо- здесь люди ходють… — заводится с полоборота «лысый», но взглянув на мой орден Ленина, резко сдаёт назад и, пробурчав что-то невнятное, продолжает свой скорбный путь к двери.

«Не ну, нормально, так… выходит, это я его подрезал. Свидетели „аварии“ с удовольствием наблюдают за бежавшим с места происшествия участником и переходят к обмену мнениями».

— Я слышал, что Никитку в Туркестан переводят, в Каракалпакию вторым секретарём… — вполголоса беседуют оставшиеся двое совслужащих из очереди.

— А кого ж вторым на Москву и область?

— Булганина.

«Да, дела… Это, выходит, я действительно Хрущёва переехал. Переехал? Нет, скорее помял. Сменит вышиванку на тюбетейку и будет снова на коне или, по крайней мере, на ишаке»…

«Двое сплетников с облегчением и радостью воспринимают известие о переносе аудиенции и вот мы с Сергеем Мироновичем не спеша идём по дорожке (даём кругаля, по выражению Кирова) мимо Спасской башни к его квартире в Кавалерском корпусе. Рассказываю о работе, упоминаю об отсутствии станка для резки пластин».