Ленинград-34 - страница 68
«Надо отвыкать от улыбок при фотографировании, чай, не в Америке. А вообще- то опытная у него группа пиарщиков. Ну-да, довольно часто мелькают в газетах фото наркома с участниками лыжных пробегов, артистами и писателями».
Корреспондент с аппаратурой ретируется, на маленьком столике появляются два фарфоровых чайника и чашки на блюдцах, в розетках мёд и ложечки, всё из одного сервиза. Хозяин кабинета сам разливает чай по чашкам.
«Сразу видно человек умеет ценить прекрасное, красивые вещи: приныкал буржуйский сервиз- сохранил для своих потомков. Куда там Кирову с его толстостенными стеклянными полустаканами-полукружками. А чай-то цейлонский, небось из Англии, не чета Сталину с его грузинским. Пытается вблизи разглядеть своего брата-рыбака? Возможно».
С удовольствием смакую душистый напиток с экологически чистым мёдом. Ягода интересуется моим самочувствием, отвечаю, что уже лучше.
— А как память, — нарком аккуратно кладёт ложечку на блюдце. — полностью восстановилась?
— В основном да, — внутренне мобилизуюсь. — но может быть не всё…
— А ваши беседы с комиссаром Борисовым из охраны товарища Кирова припоминаете? — Ягода впивается в меня взглядом.
«Отвечать что вспомнил? А у Борисова в плане-отчете ничего нет или есть замечание какое, типа, к оперативной работе не годен. Ягода тогда убедиться, что я- карьерист и врун и что меня можно вербовать»…
— Что-то я не помню индивидуальной беседы с ним, — выбираю более осторожный ответ. — вот его инструктаж нас с Васей Щербаковым помню, а это- нет.
«Отступил, перевёл разговор на санатории для поправки здоровья, что недавно в АХУ создан новый санитарно-курортный отдел. Сам, говорит я люблю отдыхать в в Сочи в санатории?1 „Бочаров ручей“, но многим нравится санаторий?4 в Крыму в Кореизе».
— В парке Чаир распускаются розы, в парке Чаир сотни тысяч кустов… — поддакиваю я.
— Да, в парке Чаир… Откуда вы знаете? Бывали там? Когда? — нарком снова перешёл в наступление.
«Блин, и песню ещё, наверное, не написали. Как на минном поле»…
— Бывал, — отвечаю без задержки. — не в санатории, конечно, в Крыму. А так с беспризорниками всю страну объездили в двадцатых, на зиму в Крым или на Кавказ, летом в Москву и Питер.
«Не возьмёшь меня голыми руками. Переключается на беспризорников, не забывает упомянуть о своём большом вкладе, как ближайшего соратника Дзержинского, в преодолении»…
— А сейчас из бывших малолетних преступников, — пафосно заканчивает Ягода. — вот такие герои выросли на смену нам старикам.
«Лет сорок- сорок пять на вид… на пенсию собрался? Не смешите»…
— Нам ещё расти и расти до смены-то. — нарком вяло улыбается.
«Хотя и до пятидесяти ты вряд-ли доживёшь».
— Знаешь, Алексей, — в его искреннось можно поверить. — нужны нам молодые грамотные кадры, как ты, здесь- в центральном аппарате. Я слышал, что ты увлечён техникой, так у нас есть технический отдел, свои ОКБ. Есть, где приложить свои знания.
— Спасибо, товарищ Ягода, — стараюсь не выглядеть конченным нахалом. — за доверие, но я обещал товарищу Кирова подумать над его предложением как закончу практику на производстве и получу диплом инженера.
— А что за предложение? — насторожился собеседник.
— Ещё ничего конкретного, — начинаю важничать. — но, мне кажется, место в его секретариате.
Ягода не выглядит разочарованным, скорее задумался о чём-то. Начал расспрашивать о радиоуловителе, всего ли хватает для работы, есть ли уже какие-то результаты, но как-то машинально без интереса. Оживился и даже повеселел, когда я сказал, что для ускорения работ нужны иностранные комплектующие, но тему развивать не стал. Увидел у меня на правой руке рану оставленную часами, поинтересовался их печальной судьбой, с удовольствием крякнул и, легко поднявшись прошёл к своему письменному и с минуту копался в его ящиках что-то выбирая. Вернулся с наручными часами «Longines» с белым циферблатом, почему- то смещённым по часовой стрелке градусов на тридцать и гравировкой «От наркома внутренних дел Ягоды Г.Г.» прямо над «Swiss made».
— Владей- сам застёгивает чёрный кожаный ремешок у меня на руке. — и помни, что чекист везде остаётся чекистом.