Ленивец - страница 22

Сперва решил посмотреть за домом — вдруг там поленница. Прижался к стене, палочка у лба — ну просто спецагент в перестрелке. Шагну — замру — прислушаюсь. Кажется — нечто притаилось за углом, раззявив клыкастую пасть. Только сунусь — хвать и все.

— Ты что делаешь?

Хотел сказать — инфаркт жду. Спасибо, что поторопила.

— Да вот… стою… наблюдаю.

Девушка положила мерзко хрустнувший мешок и присела у ручья вымыть руки. Рядом с ней не так жутко, да и спасовать нельзя. Набрался смелости, зашел за дом — дров нет. Только пенек, а в нем ржавый топор торчит. Сунул за пояс — какое-никакое оружие. Но вот беда — поблизости ни валежника, ни сухих елок. А до заката меньше часа.

— Нужно больше дров, — сказала Лира. — Покойного надо предать огню.

— А до завтра покойный не потерпит?

— Наш долг — похоронить его по-человечески.

— А то восстанет? — попытался пошутить, хотя голос дрожал и давал петуха.

— Всякое бывает.

Ну зашибись. Не одно, так другое.

— Идем. Видела неподалеку упавшее деревце.

Отошли шагов на сто по своим же по следам. Действительно — совсем рядом от протоптанной дорожки валялась молодая сосенка. И как сразу не заметил? Пока рубил ветки, чтобы тащить было удобнее, Лира стояла на стреме. Охрана, конечно, хорошо, но если бы она еще молчала, а не рассуждала на тему таинственной смерти.

— Думаю, Колбан выбрал эти горы неслучайно. В крепость можно попасть только через долину, правильно? Вот он и запустил сюда какую-нибудь волшебную скотину, чтобы подступы стерегла. Или она уже тут жила, а колдун с ней договорился по-своему. Ну знаешь, приручил, как сторожевого пса. Своих не трогает, а чужих гонит. Очень удобно. Пару раз напугает до полусмерти — и вмиг слухи пойдут. Мол, лес проклят, не ходи, а то сгинешь. И не будет кто попало шастать и колбановские тайны вынюхивать.

— Охотника слухи не напугали.

— А может он не знал. Или не поверил.

Сдуру ляпнул:

— А каких тварей умеют маги вызывать?

У девушки аж глаза заблестели, будто ей счастливый билет на экзамене выпал.

— Да самых разных. Големов, например — но они медленные, шумные и совсем не страшные. Так, от разбойников отбиться. Духов потусторонних всех мастей. А самые сильные властны над марзальцами и тенедами.

— Это еще кто?

— Прежде чем вместе создать людей, боги творили порознь. Но получалось… не очень. Марзал вспыльчив и зол, у него выходили сплошь кровожадные чудища. А у Тенеды наоборот — бесплотные сущности из чистого света. И только когда они объединили зло и добро — получились люди. Марзалу они сразу не понравились, бог захотел их уничтожить. Тенеда воспротивилась, потому что любит всех, в ком есть хоть капелька света. Даже тебя.

— Спасибо…

— В общем, из-за этого и разругались.

— Погоди. Если Марзал нас ненавидит, почему вместе с… бывшей?.. посылает Избранных.

— Пути богов неисповедимы.

— Ага. Понятно.

Замахнулся срубить последнюю ветку и услышал вдали треск.

— Что это?

— Где? — Лира завертела головой.

— Там. Треснуло.

— Да зверь какой-то пробежал.

— Или не зверь.

Прислушался, но ничего подозрительного не заметил. Ухали филины, ветер качал макушки. Все как обычно.

— Ладно. — Девушка собрала лапник в охапку и направилась к дому. — Этого должно хватить.

Тащу бревно, по сторонам гляжу — и все кажется, будто кто-то за мной наблюдает. Но откуда — непонятно. Словно отовсюду сразу. Словно сам лес следит за непрошенными гостями. Ощущение до одури жуткое. Так и хочется бросить все, заорать не своим голосом и рвануть прочь, сверкая пятками. Но я же, блин, волшебник. Избранный, елы-палы. Да и перед спутницей неудобно. Ей вообще хоть бы хны. Ничего не боится.

На поляне стало легче. Хоть и сумерки, а видно далеко. Тварь, чем бы она ни была, так просто не подберется. Девушка остановилась у края и принялась складывать ветки в некое подобие гнезда. Я дотянул ствол до плахи и замахал топором, аж щепки полетели. Встал спиной к стене, рублю и на лес поглядываю. Если кто сунется — замечу сразу. Согрелся, успокоился — хорошо.

Вскоре пришла Лира и спросила:

— Ты мешок брал?

— Нет. На кой он мне?

— Не помнишь, куда я его положила?

Тревога нарастала с каждой секундой. В горле пересохло, снова выступили слезы.