Ленивый любовник - страница 16

– И вы хотели взять у него интервью?

– Да. Я был дураком со слабыми нервами. Он только что объединил несколько железных дорог, и я решил спросить его об этом. Подошел к нему и сказал, что я из газеты. И это все, что я успел сказать. «Убирайтесь к черту! – рявкнул он. – Вы же знаете, что я никогда не даю интервью».

Холли засмеялся.

– Такова была моя первая встреча с Мадденом. Ничего не обещающая. Но то, что не вышло тогда, я попытаюсь закончить сегодня.

Они быстро ехали по дороге, которая вилась среди песков и гор. При свете луны пески казались платиновыми. Кругом простиралась необозримая таинственная пустыня.

Уилл Холли сбавил ход. Дорога шла среди кустарников. Вдали виднелись несколько пальм, а между ними окна.

– Ранчо Альфальфа, – пояснил Уилл.

– Боже мой, неужели есть человек с таким именем? – удивился Боб.

– Здесь никто не живет, – ответил редактор. – А местечко неплохое. Яблоки, лимоны, груши…

– А как насчет воды?

– Здесь потому и пустыня, что люди не позаботились о воде, хотя не так уж трудно было проложить сотню метров труб: Ну, Маддену-то повезло, у него возле ранчо подземная река.

Проехали еще одно ранчо.

– Не говорите только, что и здесь никто не живет, – сказал Боб.

– И здесь никто не живет. Мы пишем об этом. Прочитайте мои статьи в номере за прошлую неделю.

Машину тряхнуло, но Холли твердо держал рулевое колесо. Боб немного замерз и поднял воротник пальто.

– Знаете, – сказал он, – я не понимаю одну старую песню. Парень обещает кому-то любовь, «пока песок пустыни не остынет».

– О, это нехорошее обещание. Это говорил убийца или человек, никогда не бывавший в пустыне. Но скажите, каково ваше первое впечатление? Как вы теперь относитесь к Калифорнии?

– Золотые Ворота хороши, – ответил Боб. – А здесь я действительно впервые. Когда мне рассказывали о здешних местах, я не верил.

– Надеюсь, вы не слишком разочарованы. Кстати, как долго вы намерены пробыть у нас?

– Не знаю, – ответил Иден и немного помолчал.

Его друг в Сан-Франциско говорил, что Холли можно доверять. Нужды в этом Боб не чувствовал, однако внешность редактора располагала к откровенности.

– Холли, я могу рассказать вам, зачем приехал сюда. Но я полагаюсь на вашу осторожность. Это не интервью.

– Не волнуйтесь, – успокоил его Холли. – Если надо, я умею хранить секреты. Но поступайте, как считаете нужным.

– Я предпочитаю поделиться с вами, – сказал Иден и поведал об ожерелье Филимора и о Маддене. – Это очень беспокоит меня, – закончил он.

Странно, очень странно, – задумчиво сказал Холли.

– Но это еще не все, – продолжал Боб. Пропустив связь Чарли Чана с этим делом, он рассказал о телефонных звонках, о Jly Вонге, которого вызвали с ранчо Маддена в Сан-Франциско. – Что вы думаете обо всем этом?

– Думаю, что мое интервью не состоится, – сказал Холли.

– Вы не верите, что Мадден на ранчо?

– Конечно. Вспомните рассказ Паулы. Почему она не видела его? Он ведь должен был слышать шум и выйти посмотреть, в чем дело. Почему же он не вышел? Потому что его там не было. Я рад, что вы не рискнули ехать туда один. Особенно, если вы везете ожерелье.

– Это верно. А как насчет Jly Вонга? Я полагаю, вы знаете его?

– Да. В среду утром я видел его на станции. Посмотрите наш «Эльдорадо Таймс». Там вы найдете заметку:

«Наш гражданин Лy Вонг в среду выехал по делам в Сан-Франциско».

– В среду. А что за парень этот Лy?

– Китаец. Их здесь много. Последние пять лет был сторожем на ранчо Маддена и жил там. Я его мало знаю. Он ни с кем не разговаривал, кроме попугая.

– Попугая? Какого попугая?

– Это единственный его товарищ на ранчо. Маленькая серая австралийская птичка, которую какой-то морской капитан подарил Маддену несколько лет назад. Мадден привез сюда попугая – его зовут Тони – в качестве компаньона для старого сторожа. До этого Тони находился в баре австралийского корабля, и, когда прибыл сюда, его лексикон был довольно красочен. Но эти австралийские попугаи очень умны. Вы знаете, общаясь с Jly Вонгом, попугай научился говорить по-китайски.

– Изумительно, – пробормотал Боб.

– Это не столько изумительно, сколько занятно, – заметил Холли. – Птицы этой породы повторяют все, что слышат. Тони болтает на двух языках. Настоящий лингвист. Ранчеро называют его китайским попугаем.