Лепрозорий - страница 71

Кто в сердце краснобай, тот въявь косноязык.

Еще диковинней, о Властелин вселенной:

От жажды мучаюсь, а предо мной родник.

Императрица сидела на мраморной скамейке церемониальной площади, скрытая в белом розарии от посторонних глаз. Полуденный зной, так не вяжущийся с осенними холодными ветрами, прогнал всех ангелов, дав Бель вдоволь напиться горя. Она уже не смотрела на разбитый купол, его рыжие сколы навевали воспоминания, и сразу казалось, что реки крови текут к ногам маленькой четырехкрылой девочки, потерявшей самых близких людей.

— Изабель, милая, с тобой все хорошо? — Хоорс осторожно тронул плечо императрицы.

Девушка вздрогнула всем телом и перевела на него грустные глаза, похлопала ладонью по скамье рядом, предлагая присесть. Она терпеливо дождалась, пока он усядется и спрячет забинтованную руку от ее глаз. Знала ведь, что прячет лепру, но делала вид, что не замечает. Поправила складки золотого платья, сжала в кулаке белоснежное перо, выпавшее из крыльев.

— Бель? — ангел коснулся ее руки, непонимающе заглянул в глаза.

— Сегодня мой настоящий день рождения. Я узнала это из архива, — девушка едва не плакала.

Хоорс помрачнел. Сжал ее руку в своей ладони, прижался к плечу.

— А я свой настоящий не знаю. Я родился — как прорезались крылья. Как и ты. Не бери в голову, не думай о прошлом, — он не знал, как утешить милую сердцу Бель.

— А если бы у меня не было еще одной пары крыльев? Если бы я умерла? Если бы мои настоящие родители не отдали меня ангелам? Если бы… — договорить она не успела, ангел сорвался с места и встал над ней.

— Никаких если бы! Ты — четырехкрылая, а значит — дарована Богом императору. Как ты можешь так не уважать своих родителей?! Да они пожертвовали собой, чтобы ты была счастлива! — Хоорс рукой указал на разбитый купол церемониального зала, трон в котором был усыпан лепестками белых роз в знак вечного траура по императорской семье.

— Я уважаю их, — Бель отвернулась, как можно сильнее прижалась щекой к жестко накрахмаленным кружевам выреза платья. К горлу подступил комок. — Я всего лишь хотела, чтобы ты поздравил меня. Чтобы поддержал. А не твердил, что я должна быть благодарна. Я благодарна! Искренне благодарна его Императорскому Величеству Исхириону и Инессе за то, что любили меня, как своего ребенка. Но, может, я не должна была быть здесь.

Изабель с трудом сдерживала слезы. Судорожно бегала глазами по пустой площади, боясь, что кто-нибудь придет и увидит, как плачет императрица. Но никого не было. И она позволила себе маленькую слабость, но тут же утерла щеку об плечо.

— Мы уже говорили об этом, — Хоорс сел у ее ног, взял руки в свои и сжал. — Люцифера не стала бы императрицей вместо тебя, понимаешь? В Имагинем Деи пытались вырастить ей вторую пару крыльев, но Бог не хочет этого — он считает ее недостойной.

— Она сильнее! Она бы справилась! Я помню, как она в одно мгновение повергла Химари. Знаешь, она просто повалила ее, швырнула, как тряпичную куклу, на пол и выбила мечи. Она спасла меня с такой легкостью, — ее голова чуть-чуть подрагивала от переизбытка чувств. — Она бы справилась. Она сильнее, она лучше меня, она…

— Слабее! Ты меня слышишь?! — он дернул ее за руки, притягивая к себе. Она марионеткой наклонилась, золотые локоны, выбившиеся из прически, коснулись его лица. — Только самые сильные получают четыре крыла и при этом остаются в живых. Самые достойные. Моя херувим, милая, ты сильнее любого в этой империи.

— Но Люцифера, — она шмыгнула носом, посмотрела поверх Хоорса. Огромная площадь, окруженная розарием белых роз, была пуста. Купол, мемориал ее отцу и матери, сиял в лучах утреннего солнца, сверкал, играл сотнями бликов и золотых брызг. Но императрица помнила, каким было это место в день ее коронации. И ощущение собственной слабости сдавливало грудь.

— Пусть эта площадь будет единственным воспоминанием о ней. Договорились, Бель? Она выиграла войну — ради тебя. Будь благодарна, и отпусти, — он поднял ее за плечи, безвольную куклу, так отчаянно нуждающуюся в тепле, так страстно жаждущую признания.

— Да, — она уткнулась лбом в его грудь. Неужели он правда считает ее достойной?