Лепрозорий - страница 74

— Тогда ты всех их убила и забрала ту девочку из больницы? — Ева затянула хвост паутиной, подоткнула волосы снизу и заколола иглами. Паучонку хотелось сделать прическу, как у Госпожи из сокровенной картины Мерура, но она плохо помнила ее.

Химари покачала головой.

— Я решила, что хочу стать хозяйкой чудовища, хочу научить ее быть совершенным орудием смерти. Чтобы она смогла отомстить. И я забрала ее. Без сестры она отказывалась мне верить, и я была вынуждена совершить набег на дом сумасшедших и забрать второго ребенка. Это едва не стоило мне жизни — без письменного разрешения главаря волков, на охраняемую территорию, да еще и воровкой, мало того, что сама кошка. Но я забрала сестру Шизуки — Сейрен, и только тогда она стала тренироваться вместе с кошками.

— Ведь это здорово! — Ева едва не подскочила.

— Это было слишком тяжело. Она не скоро научилась контролировать себя, а между превращениями в волка умоляла меня ее убить. Я баюкала ее в полнолуние, пряча ото всех, утешала и учила. Снова и снова. Вместе с ее сестрой, и без нее. Я понимала ее, но мой эгоизм, мое желание обладать такой силой, пусть и косвенно, было сильнее. Но я любила ее, хотя сама этого не понимала.

— А Сейрен тоже училась быть воином?

— Нет, она достигла совершенства в токсикологии. Яды делала и противоядия, — пояснила кошка. — Тихая зашуганная девочка. Ты похожа именно на нее, — Химари подала старые заколки, и Ева, поправив выбившиеся пряди, украсила гребнем с цветами и бусинами прическу. Кошка повернулась и мурлыкнула, прищурившись. — И ты смотришь на меня так же, как они вдвоем.

— А ты тоже рассказывала им истории и пела кошачьи песенки? — паучонок придвинулась к Химари совсем близко, и та погладила ее по волосам. Как же хотелось бесконечно тереться об ее ладонь, жмурясь от удовольствия!

— И танцевала, — кошка кивнула и, поднявшись, принялась укладывать свои вещи.

— Ты, должно быть, красиво танцуешь, — пробурчала Ева под нос, и про себя добавила, — не то, что я.

— Хочешь посмотреть? — Химари, подняв зеркальце, пудрила нос так, чтобы его кончик слился по тону.

— Очень.

***

Опьяненная восторгом и завороженная красотой, Ева кусала губы и не могла оторвать взгляда от танцующей Кошки. Химари кружилась у берега озера. Мягко ступала босиком, покачиваясь, как плакучая ива. Мурлыкала себе под нос, завораживала, манила.

Каждый шаг — так волнительно прекрасен, по-кошачьи грациозен и точен. Ни одного лишнего движения, но Ева была поглощена кошкой: ее спокойствием, силой, чарующим завораживающим танцем. Ее вдохновляла Химари — изящным телом, которым та владела настолько мастерски, что становилось жутко. Ее баюкал нежный кошкин голос, одурманивал, путал.

Еву била дрожь от холода, и в то же время тепло разливалось по всему телу. Кошка сводила с ума. Кружилась, покачивая бедрами, гнулась, мялась, тянулась. Как хотелось коснуться ее, погладить кисточку хвоста, мягкие уши, уткнуться в маленькие ласковые руки. И лишь бы она никогда-никогда не останавливалась. Такая нежная, тягучая, прекрасная. Как танцующее пламя, как мягкий бархат.

— Стой! — тихий голос Люции - словно пощечина. Ева и не заметила, как та пришла.

Паучонок вздрогнула и едва не рухнула лбом в землю, тело вмиг стало ватным и неподъемным, голова шла кругом, гудела, пульсировала, и каждый удар сердца — громом в ушах. За шиворот паучонка удержала Люция. Отодвинула от кошки, уложила возле себя и укрыла сверху курткой. Ева попыталась встать, чувствуя, что между женщинами назревает ссора, но даже голову поднять не смогла, мир кружился. Мягкий, теплый, одурманивающе прекрасный.

— Я знаю о куно и шисаи, — Люция ногой прижала паучонка к земле, не давая подняться снова. — Я знаю, что вы маскируетесь под гейш. Знаю, что очарованных вашими танцами вельмож находили с ядовитыми иглами в глотках. Я знаю, что вы способны свести с ума, ввести с глубочайший транс. Я вижу, что каждое ваше движение отточено до миллиметра, а голос чудовищен, он туманит разум, путает мысли.

— Но ты в трезвом рассудке, — Химари стояла от бескрылой на расстоянии вытянутой ноги, как раз так, чтобы гарпия не смогла ударить, и искоса смотрела сквозь нее.