Лепрозорий - страница 75

— А Ева — нет! — зарычала фурия.

Химари уперла руки в бока. Она не собиралась спорить, но возмущение в ней нарастало.

— Я не умею танцевать иначе. И я не хотела доводить Еву до такого, — тихо, грустно извинилась кошка.

— Вы ведь хотели нас предать, — Люция схватилась за нож. — Решили начать с Евы?

Кошка вздохнула полной грудью и, помедлив, протянула руку к подошедшему тигру, и он ткнулся мордой в ладонь. Химари кивнула своим мыслям, посмотрела на Люцию и снова кивнула.

— Я собиралась оставить вас, ты права, но… — она запустила пальцы в густую шерсть зверя, потянула шкуру, отвернулась от Люции.

— Но что?

— Передумала, — кошка пожала плечами и двинулась в лес. — Ева просто попросила меня станцевать для нее. Не могла же я отказать.

— Да нас ангелы ищут! Что вы, что я — преступницы, и я больше, чем уверена, нас не ловить будут, а убивать. А вы тут у озера бедрами крутите, краситесь, наряжаетесь! Жрать подано, и нечего на открытой местности шастать!

Но Химари молча покачала головой, отвечая гарпии в мыслях, и ушла, скрывшись за серыми стволами.

Люция осталась с Евой одна. Фурия презрительно фыркнула, подняла Еву на руки и понесла в лагерь.

— Ну и как же угораздило эту чертову кошку?! А ты зачем просила, а? Таракань бестолковая, — бурчала Люция, вышагивая между колючих сухих кустов.

А Ева гладила фурию по плечам, понимая, что та не сердится на нее. Сердилась бы — на плечи закинула, как мешок, всегда же так носила.

— Лежи, утром станет лучше, я знаю, — Люция осторожно положила паучонка у тлеющей нодьи и села рядом.

— Правда, она красивая? Она так чудесно танцует, — лепетала Ева, словно ей не было плохо. — Прости ее. Она хорошая, я знаю, — и паучонок прижалась к Люции всем телом. — Она не хотела, я знаю. Предавать нас не хотела.

Люция поджала губы. Усмехнулась. А Ева все бормотала:

— Я в паутине видела. Я сплела их сорок семь штук, и ни в одной она не предала нас. Я не вру, — она едва не плакала, понимая, что Люция не доверяет ни кошке, ни ее словам. — Она придет, она вернется.

— Как скажешь, спи.

Люция ушла, укрыв паучонка курткой. Ей вдруг захотелось окунуться в ледяную воду с головой и пролежать так всю ночь. Ева поднялась на локтях, но тут же рухнула на сухую траву, обессилев. Улыбнулась, понимая, что фурия заступилась за нее перед Химари, несмотря на то, что считала ту сильнее себя; осознавая, что для Люции она не пустое место. И это чувство тлело в глубине ее души, разгоралось и заполняло собой все мысли, баюкало нежнее кошкиных песен.

Неужели таков наш ничтожный удел:

Быть рабами своих вожделеющих тел?

Ведь еще ни один из живущих на свете

Вожделений своих утолить не сумел!

Химари сидела на уступе скалы и смотрела на горизонт. За спиной сквозь толщу горы был слышен шум лиловых родников; подпитываясь их энергией, кошка видела больше, дальше, глубже. Вспоминала край Кицунэ, каким он был пару веков назад. До чего могущественно время - меняет все и вся. Леса разрослись, степи опустели, в поле зрения был лишь один постоялый двор с конюшней. А от него рукой подать до тайных ходов, ведущих к храму Самсавеила.

Кошка опустила глаза и стала спускаться. Прямо под уступом сидела Ева, задумчиво плела паутину и, поднимая, смотрела сквозь нее на небо. Ночью паучихе снились кошмары, и теперь она была сама не своя, даже не спрашивала ни о чем.

— Мы идем на постоялый двор, где конюшни, — подобрав полы кимоно, Химари спрыгнула с уступа.

Люция непонимающе посмотрела на кошку, сложила руки на груди. Она все это время стояла в тени раскидистого дуба, больше всех переживая, что на открытой местности их могут заметить с неба.

Прошла неделя с тех пор, как они отправились в храм Самсавеила, когда-то принадлежавший Ясинэ. Тогда они сошлись на том, что Химари обязана Люции за спасение, а Люция требует лишь помощь в убийстве Инпу и согласна пойти в кошачий храм.

— Там можно будет оставить Еву, не потащишь же ты ее в храм. Мы и сами рискуем, он может рухнуть в любой момент, — Химари поставила ладонь козырьком и посмотрела вдаль, где в дневной дымке степей не было видно конюшен и дома.