Леший - страница 32
Когда все имевшиеся у торговцев меха оказались у молодого человека, а на расстеленной на земле клеенке количество лежавших предметов сократилось только на половину, Нальм пробовать предлагать на обмен все подряд, надеясь хоть чем-то заинтересовать "хозяина леса".
В результате Геннадий стал обладателем обоих расшитых плащей, принадлежавших торговцам, понравившегося ему лука из рога какого-то животного, двух бронзовых чаш с красивым растительным узором, золотого перстня, а также нескольких небольших кусочков серебра, среди которых затесались две полустертые монеты. После некоторого раздумья молодой человек все же сменял оставшиеся у него товары на большой запас железных изделий, так как рассчитывал позднее сбыть их жителям поселка.
По ходу торговли Геннадий не забывал расспрашивать торговцев, хотя по большей части говорить ему приходилось с Бериком, так как его отец общался с Асиром и Сальмом. Расчет юноши на то, что торговцы намного более осведомлены, чем местные жители, полностью оправдался. Из расспросов молодого торговца ему удалось узнать немало интересного.
Так как Геннадий интересовался тем, что не являлось каким-либо секретом у торговцев, Берик не находил нужным отмалчиваться, охотно отвечая на многочисленные вопросы, на подобие "где бывал и что видал". Хотя особыми знаниями и широким кругозором молодой торговец не отличался, но рассказчиком он оказался довольно неплохим, и при этом очень охотно пояснял слушателю что-то непонятное в своем рассказе.
Как оказалось, Берик с отцом жили достаточно далеко отсюда, в крупном поселение на берегу большой реки, которую они довольно незамысловато называли "Широкой Водой", дословно переводя название со своего родного языка. Река, по которой приплыл корабль Нальма, являлась притоком этой самой "Широкой Воды" и в свою очередь называлась "Дальняя вода". К немалому сожалению Геннадия, выяснить что-то более существенное по местонахождению этого поселения у него не получилось, так как никакого даже отдаленного подобия карт у торговцев не имелось.
По сравнению с местными жителями, соплеменники Берика выглядели более развитыми, так как сами занимались строительством сравнительно крупных речных судов и обработкой металлов. Себя они по какой-то причине называли "народом коней". В том, что речь идет именно о лошадях, Геннадий убедился после того, как молодой торговец нарисовал на земле прутиком лошадь, однако при этом юноша совсем не мог понять путаных объяснений Берика, каким именно образом лошади связаны с названием племени.
Впрочем, гораздо больше молодого человека заинтересовало то, что значительная часть привезенных торговцами изделий из железа, меди и бронзы была изготовлена их соплеменниками. При этом так ценимые аборигенами окрашенные ткани оказались полностью привозными, перекупаемыми у других торговцев, чем и объяснялась их довольно высокая стоимость. Для себя юноша взял этот момент на заметку, решив до отъезда торговцев обязательно организовать для них специальный показ образцов земных тканей.
Вполне понятным и ожидаемым для Геннадия оказалось то, что большая часть приобретаемых торговцами мехов и готовых меховых изделий не оставалась у "народа коней", а перепродавалась дальше, в обмен на окрашенные ткани и другие привозные товары. Намного больше молодого человека удивило то, что в разговоре Берик на полном серьезе называл здешние места "землей меха". По его словам, выходило, что живущие на берегах "Дальней воды" племена аборигенов в совершенстве владели как искусством добычи мелкого пушного зверя, так и выделки меха и изготовления прекрасной меховой одежды.
Рассказ Берика вызвал у Геннадия вполне определенные подозрения. А после нескольких уточняющих вопросов подозрения переросли в твердую уверенность, что источником умений местных жителей послужила активная деятельность пришельца из другого мира, Ерофея Шабанова. Стремясь к собственному обогащению, тот организовал довольно впечатляющий меховой промысел у аборигенов, в который оказались вовлечены не только шагасы, но и другие соседние племена. Молодой человек предположил, что после исчезновения Шабанова довольно быстро нашлись другие покупатели мехов, потому промысел мелкого пушного зверя не только никуда не исчез, но и продолжил развиваться. А за прошедшую с тех пор, без малого, сотню лет, механизм этой торговли успел основательно устояться.