Лесная ведунья 2 - страница 18
Когда из избы за водой выходила, там тишина царила такая… потрясенная…
– Весь, – повысив голос, позвал водяной, – но я-то не азартный.
– Ох, Воденька, ты и портков-то не носишь, – отозвалась я по-глупости.
И тишина снова стала такая… опасная.
От того я и напряглась, и со ступеней не сошла.
Движением руки воду из бочки призвала, заклинанием чайник вскипятила, да опрометью в избу вернулась. А там водяной стоял, а аспид на него смотрел. И нехороший это был взгляд, ох и нехороший такой… Аспид на Гыркулу и то любезнее поглядывал.
– Так-так-так, – я быстренько заступила между водяным и Аеданом, на последнего посмотрела строго, да и сказала: – Водяной на моей территории под моей защитой. Вот только тронь, понял?!
Апид что-то точно понял, но, кажется, что-то не то.
Встал, громко книгу захлопнув, коротко кивнул, на прощание, и произнес:
– Благодарствую, хозяйка лесная, за знания, за откровенность, да за книгу твою. А вот чая уж не требуется… аппетит пропал.
– Так, а чай есть и не надо, его пьют, – как-то очень ехидно вставил водяной.
– Я в курсе, – пристально глядя на него, отозвался аспид.
Развернулся и вышел из избы, не оглядываясь.
Только вот дверью грохнул на прощание.
Когда отгремел грохот дверный, я сообщила водяному тихонечко:
– У аспида тема портков какая-то… очень личная, зря вообще сказала-то.
– Да нет, Веся, все ты сказала правильно, – поправив прядь моих волос и пристально глядя на дверь, произнес водяной. – Так что, чай?
– Да, – кивнула я.
Водяной за стол сел, я по избе побегала, собирая снедь, да заваривая чай травяной, бодрящий – этой ночью ни мне, ни Воде не спать.
Опосля на двор сбегала, отдала золото приехавшему с провизией Саврану, да наказала, что еще до заката привезти надобно успеть. И с золотистыми пирожками, что мне Уля, жена савранова, передала, вернулась к водяному.
Тот сидел, неторопливо помешивая чай, и пристально глядя на поверхность паром исходящую – работал. Мы с водяным всегда при деле, жизнь у нас такая.
– Проблема какая? – перекладывая горячие пирожки с корзинки в тарелку, спросила у Води.
– Да странность какая-то, – отозвался он, – по верху реки, у истоков, плот строят. Не нравится он мне.
– Где? – позабыв о корзинке, мгновенно заинтересовалась я.
Водяной поманил к себе, я, вместе с корзинкою, на колено к нему присела, в чашку заглянула, да и замерла потрясенно.
Строили не то чтобы плот – целый плотище.
Да не простой плот, а нежити оплот! Гнилью моренное дерево огнем обожженное устилали, а на берегу, среди скал – там исток реки водяного был, толпилась в клети да рычала нежить обозленная.
– Ох, ты ж Господня сила! – только и вымолвила я.
– И не говори, – задумчиво произнес Воденька.
– А я погляжу вам и вина не надобно, – раздалось вдруг от двери.
Водяной на голос аспида резко голову повернул, по лицу моему золотые кудри скользнули. Я волосы отвела, да и попросила:
– Не отвлекайся, а? Вот не сейчас только!
– Даже так! – и снова гнев такой, ярость душительная, губительная, уничтожительная…
Я аж вздрогнула!
Уж думала вскочить да ответа потребовать, но тут на плот тот, нечисть гнать стали.
– Воденька… – у меня голос сиплый стал, до шепота упал. – Воденька, что делать будем?
Делать то что-нибудь надобно было. Позарез надо было. Да только враг там действовал, куда моя власть не распространялась, а Водина еще силы не набрала. Самый исток реки, исток горный, там водяному силы не собрать.
– Ведьма! – вдруг ледяным голосом аспид произнес.
– Не сейчас, Аеданушка! – взмолилась, в чашку вглядываясь. – Ты проходи, на мое место садись, чай мой можешь взять, не пила еще. Пирожки вот есть. А меня не трогай, не отвлекай, пожалуйста, беда у нас, а как сдюжить не ведаю.
А тут и Води нервы сдали.
– То не твоя тревога, Веся, разберусь, – зло водяной произнес.
– Как?! – я вскинулась, в глаза его поглядела нервно. – Как справишься? Сам видишь, плот магией подпитан, а потому поплывет быстрее обыкновенного. И сдается мне – до полуночи тут будет. Как сдержишь ты его? В воду оборонить – скверна по воде твоей расползется, кто знает, чем то обернется, как бы кракены нежитью на поверхность не всплыли!