Лесная ведунья [СИ] - страница 2

стр.

– Все бы ничего, арифметика вещь увлекательная конечно, только вот они МОЙ лес копают! – напомнила я.

– Так закапывают же за собой, – выдвинул аргумент кот Ученый, мой наставник по части научной.

– Закапывают али не закапывают – без разницы. Лесу-то, почитай, все равно вред, – высказался Мудрый ворон, мой наставник по мудрости.

– Все, я злая! – заключила я, разворачиваясь и уходя в избу.

И такая злая была, что дверью хлопнула со всей дури… и зря я так, изба-то у меня древняя совсем, ветхая.

– Ой, и весело сейчас всем нам будет, – протянул, мурча, кот Ученый, думая, что не услышу.

– Главное, чтобы леший не вмешался, – вставил грибовик, судя по голосу, он уже из-за деревьев под лестницу переместился.

– Не вмешается, далеко он, да делом занят, – прокаркал Мудрый ворон.

В общем да, в нашей компании только один леший и мудрый, и умный, и сдержанный, и суровый, и вообще ему за нас, почитай, завсегда стыдно, но нас всех это почему-то никогда не останавливает.

– А чем пугать будешь, Весь? – повысив голос, поинтересовался кот Ученый.

– Собой! – рявкнула я.

– Сурово, – каркнул ворон.

– Ой-ой… побегу нашим расскажу, – спохватился грибовик.

– Сорок оповести, – начал мудро наставлять Мудрый ворон.

– Кикимор зови, – умно протянул кот Ученый.

«Книги пришли про любовь любовную и страсть страдательную. Забери, пока леший не увидел», – прошелестел на волне лиственного шума дуб Знаний.

Так и живем!

Одно радует – чаща Заповедная сейчас тоже с лешим, так что повеселимся. Уж так повеселимся, что не поздоровится. Причем не нам.

И завершив приготовления, я распахнула жалобно заскрипевшую дверь и шагнула из избы.

И хороша я была. Уж так хороша, что Мудрый ворон клюв от восхищения раскрыл, а с деревьев белки попадали.

Но все испортил кот.

– Ты нос забыла, – меланхолично зевнув, сообщил мой Ученый.

Как забыла?

Подняв руку, прикоснулась к лицу и поняла, что таки да – забыла. Пришлось возвращаться, а это очень плохая примета. Нет, я не суеверная – но сначала могильщики, теперь вот вернуться пришлось, не к добру как-то.

Вошла в избушку, подошла к зеркалу и обнаружила нос, забытый в пудре темно-зеленого цвета. Как упустила – ума не приложу, я же с него обычно всю маскировку начинаю. Что-то день сегодня… странный какой-то. И предчувствие странное. Не нравится мне все это.

Нацепила страшный крючковатый нос на место, лицо дополнительно от души зеленой пудрой припудрила, на руках перчатки в виде крючковатых пальцев с когтями поправила. На голове радовал мой лично взор косматый парик, поверх него шла остроконечная, черная, поганками поросшая шляпа. Поганки сама растила, и выросли они знатные, на зависть самым замшелым пням. Поверх стандартного грязного плаща, вконец страшный натянула. Так, на всякий случай. Я на него мухоморы и плесень лично крепила и магией зашивала, по плечам вообще здорово получилось – седой такой мох, с пауками. Пауки не живые, не изверг же я над живыми так издеваться, но так-то издали не различишь. Не часто я это все надеваю, но это ж надо было придумать, заявиться ко мне и в моем родненьком лесу ямы копать без спросу, без разрешения. Совести у них нет!

И подхватив клюку, я зашагала легко и весело навстречу неприятностям – ждут ведь, как же не прийти.

* * *

Не доходя до места действия, пришлось остановиться и не то чтобы дух перевести, а скорее, чтобы спокойствия хоть немного обрести. Сваты с женишком за дюжину могил заплатили, не меньше! Потому как разошедшихся копателей с погоста уже погнали взашей, но мужики попались ответственные и, отойдя шагов за двести от поляны, размялись, скинули кожухи, взялись за лопаты и…

Треснув клюкой оземь, мигом перенеслась к этим индивидам чрезмерной ответственной и повышенной работоспособности и восстала прямо перед ними, на пути вырывания очередной могильной ямы.

Дальше была беззвучная сцена. Я молча развела руками, намекая на то, что «Мужики, а вы не охамели?!». Мужики же посмотрели сначала на небо, удостоверились, что как бы не сумерки вовсе, а вполне себе утро, потом уже с удивлением воззрились на меня.

– Упыриха? – сиплым прокуренным голосом недоуменно спросил глава могильной бригады.