Лестница власти 1 - страница 23

Впрочем, эта хитрая и запутанная система, наверняка была такой не просто так. Я подозреваю, все сводилось к праву сильного. В любой ситуации можно было просто вывернуть ситуацию мехом в нужную сторону, если сила на твоей стороне.

Единственное, что во всех этих витиеватостях действительно имело значение, так это магия.

Насколько я понимаю, боярские роды обладают мощной наследственной магией. Причем, именно разрушительной. Если бы магия не слабела от близкородственных связей, они бы наверно уже выродились и вымерли, а так приходилось постоянно со всеми скрещиваться. Но выбирать тоже следовало из породистых.

Высшая каста, это в основном мы, Владимировичи. Не единый род, внутри мы расколоты на полсотни вполне самостоятельных родов. И это примерно треть всех самых сильных боярских родов. А остальные две трети, всякие Судиславичи, Ярославичи, Всеволодовичи и еще десяток имен — тоже родня друг другу и Владимировичам.

Те, кто выпал из высшей лиги — магия ослабла потому как, например, женились по любви — называются по местностям. В основном такие боярские рода консолидируются в крупных городах и вокруг них. Обычно их так и именуют, по принадлежности. Мой сын, был бы Псковский, если женюсь на девушке ниже себя по статусу. Блин, будет тут сын, назову Император. Тут наверно только особо ученые мужи знают про такое латинское слово. Будет Император Псковский. Звучит! Так вот, таких, Псковских, Новгородских, Ростовских — называли гриднями. Гридни были у князей. Тогда они принимали имя рода. У нас было несколько, Владимирских.

На этом бояре кончались.

Иногда магия просыпалась и в простых людях. Таких, обычно, принимали в род. Они и назывались “детьми боярскими”. Это была их первая и последняя ступенька в феодальной лестнице. Земля, владения — выдавались им от рода или, иногда, города. А они были обязаны службой.

Мстислав был абсолютно убежден, что магическая сила так же строго делится на эти три ступени. Самые слабые внизу, самые сильные вверху. Это очень очевидное и простое объяснения. Я тут недавно и спорить с унаследованными убеждениями не стал. Из вежливости. Пока не стал.

В отличии от княжича, я точно знал — все важное, просто не бывает простым.

Тем временем лапландские сани Распутина заложили лихой вираж и зашли на посадку. Это было неожиданно, я машинально схватился за трубу печурки. Держалась она так себе. Пришлось присесть на пол и вцепиться в мех на полу. Я снова заозирался по сторонам, в поисках страховочных ремней. Их по прежнему не было.

Распутина вираж также застал врасплох. Он тоже попытался схватиться за трубу печурки, но отдернул руку едва коснувшись горячей меди и, не найдя опору на наклонившемся полу, неуклюже упал на спину. К счастью сани быстро выровнялись, а то я, смотря как Гриша скользит на спине прямо к дверце саней, испугался. Сейчас выбьет макушкой дверцу, выпадет вниз, и придется мне все планы менять.

Мы приземлились на лед замерзшего озера. Сани, лавируя между миниатюрными избушками-домиками для зимней рыбалки, подъехали к берегу. Когда наши сани остановились, мы пафосно вышли. Я был снова одет в ночную рубаху, женские домашние сапожки и пропахшую конским потом старую шубу. Распутин выглядел куда приличнее, но именно он постоянно себя осматривал и поправлял то одно, то другое. Похоже, он заметно волновался.

— А кто санями управляет? — озвучил я давно мучивший меня вопрос. Старец Григорий посмотрел на меня, как на дурака. И ткнул посохом. Я проследил взглядом за вороном указающим и обнаружил скорчившуюся фигурку на передке саней. Крохотный человечек сидел согнувшись в три погибели. Одет он был в традиционную одежду народов севера, руки держал так, словно в них были невидимые вожжи. Даже если бы он встал во весь рост, то достал бы мне до сосков, максимум. Неудивительно что я не заметил его в потемках амбара, во время срочной эвакуации от родного терема. Я некоторое время настороженно рассматривал нашего возницу. Он все это время сидел неподвижно. Блин, он же в воздухе был. Там же холодно и ветер.

— Он живой, — дернул я за рукав Распутина. Он снова посмотрел на меня странным взглядом. Потеребил себя за бороду, как делал в задумчивости. И ответил.