Леся и Рус - страница 47

— Ты блефуешь, — говорит он так тихо, что я читаю скорее по губам.

Пожимаю плечом. Думай, как хочешь. Советуйся, с кем хочешь. Можешь даже в срочном порядке искать тех, кто мог продать мне информацию, которую ты якобы уничтожил. Вопрос в другом: накой тебе девочка, которую ты никогда не любил?

И судя по реакции Воронцова, ему есть что скрывать.

А я знаю, что он никого и ничего не найдет, потому что Глеб — профессионал и надежно спрятал все козыри.

Что смотришь? Я хорошо подготовился в отличие от тебя, и тянуть время, как жвачку, не намерен. У меня его просто нет. И от каждой прожитой впустую минуты зависит жизнь одной маленькой Вселенной. Моей солнечной Вселенной, сейчас наверняка хохочущей от мелких ураганов Костроминых. Эти озорники кого хочешь ухойдокают.

— Ты не блефуешь, — все-таки доходит до Воронцова. — Но как?

— У меня тоже есть связи, Дмитрий Яковлевич, — придвигаюсь к нему ближе, чтобы слышал только он и не сдерживаюсь от издевки, — даже на том свете.

Он готов что-то ответить, но его обрывает телефонный звонок. В трубке отчетливо слышен женский голос. Видимо, жена беспокоится. Однако Воронцову не нравится то, что она ему говорит.

— Мы еще не закончили, — бросает он мне и поспешно уходит в сторону лифта.

А я двигаю следом, только по лестнице. Там внизу Ксанка и я не хочу, чтобы они встречались. Или хочу?

Навстречу снует персонал, несколько медсестер спускаются сверху так шустро, будто готовятся к олимпиаде, как минимум.

— Что горит? — голос Кота застает меня на площадке между вторым и первым этажом. — Девушка, красавица, — поет спешащей наверх врачу, если судить по бейджику на халате. Врач притормаживает на ступеньку ниже Кота, плечом подперевшего стену и улыбающегося точно Чеширский кот из детской сказки. — Красавица, вы мне нравитесь. Давайте знакомиться. Кот.

— Алиса, — лукаво улыбается девушка с темными волосами, скрученными в гульку на затылке, хотя у нее на бейдже сто процентов написано другое имя. А я совершенно точно знаю этот голос.

— Почему Алиса? — изумляется мой друг, вечно невозмутимый и читающий людей как раскрытую книгу.

— Потому что Кот, — делает ударение на прозвище и добавляет: — Чеширский. Половине медсестер голову вскружил друг твой, — она оборачивается, и я узнаю в этой изящной женщине в белом халате Дашу Крушинину. Теперь смеюсь я. Да, подвело чутье знатного ловеласа Кота. Надо же. Оказывается, и такое случается. — Если так и дальше пойдет, одним психологом дело не обойдется, придется со всей области созывать. Как Богдана? — снова Марку.

— Спит. Умаялась от положительных эмоций.

А цепкий взгляд друга уже выхватывает из общей картинки мира обручальное кольцо на безымянном пальце Крушининой.

— От положительных — это хорошо, — кивает Даша. — Но вы сильно не усердствуйте. Для девочки сейчас любые эмоции — это стресс и...Да вы и сами все знаете.

Отвлекает звонок мобильного. Сегодня просто день звонков. Даша бросает в трубку короткое: «Уже бегу».

И убегает, только не вверх, а вниз. И мы следом.

— Так, где пожар?

Отвечать не приходится, потому что «пожар» обнаруживается сам: в холле, прижимает к стене Воронцова и...сдохните все демоны...угрожает ему нехилым тюремным сроком.

И мне это нравится, потому что впервые за чертову бездну лет эта женщина на моей стороне. Поразительно, но ведь она даже не знает, простил я ее или нет, примет ли ее дочь и примет ли сама Ксанка свою дочь, а все равно защищает. Почему?

Чувство вины или нечто другое?

— А она молодец у тебя, — шепчет Кот,  довольно скалясь. — Ради такой стоит выбираться с того света.

Ради нее и убить можно, только ей это не нужно.

— Ладно, — толкает меня в плечо, — пойду, познакомлюсь.

Я не успеваю его остановить, сам же застываю на месте, хоть и понимаю, что глупо прятаться и подслушивать. Да только то, что говорит моему другу Ксанка, она никогда не расскажет мне.

— Что значит: познакомились в клинике десять лет назад? — в ее голосе не только удивление, но и...страх? Серьезно?

Чего же ты боишься, моя Земляничка?

— Да то и значит. Я только после института: молодой, зеленый, море по колено, а амбиций через край просто,  — Кот усмехается, а я невольно вспоминаю, каким он был, когда мы познакомились. Живым. Для меня он был живым: ярким, неожиданным, все время меняющимся. От него всегда перла такая бешеная энергия, что хватило бы ни на одну сотню таких, как я. А он умудрился называть чудом меня. Придурок, что с него взять. — И я рванул туда, где мне казалось, легче всего достичь того, что хотел. Но все оказалось не так радужно.