Летим на разведку - страница 7

Здесь, в Сальске, состоялось мое более близкое знакомство с командиром полка Валентиком.

Однажды, после выполнения задания на бомбометание с пикирования боевыми фугасками, я ошибся в расчете на посадку. Подрулив машину к старту, вижу: летчики смотрят на меня и улыбаются. А Валентик выходит навстречу и показывает мне, что он хочет подняться на крыло моего самолета.

— Попался? — с хитрой улыбкой спрашивает меня Сухарев.

— Сейчас высадит из кабины к чертовой матери! — говорю я с досадой, вспомнив, как однажды за грубую посадку Валентик высадил из кабины летчика Герасимова и дал задание Таюрскому «показать, как нужно летать».

Вот уже майор Валентик на правом крыле.

— Товарищ летчик, как ваша фамилия? — спокойно спрашивает он.

— Сержант Бондаренко, товарищ командир! — докладываю.

— Товарищ сержант, такое никуда не годится! Вы что, не можете рассчитать и приземлить машину у «Т»?

— Почему?.. Могу!

— Сделайте полет по кругу — я посмотрю.

— Есть сделать полет по кругу!

Выполняю полет. Приземляю машину точно у посадочного «Т». Валентик снова встретил мой самолет, поглядел в мою сторону и одобрительно кивнул головой: дескать, можешь…

Этот случай послужил мне хорошим уроком. Я понял, что от взора такого опытного учителя и командира ничего не утаишь: он увидит любую твою оплошность. И впредь я более строго относился к себе и к своим обязанностям.

…В мае наше звено послали на завод за самолетами. Мы пригнали три Пе-2, но, когда совершали посадку на Сальском аэродроме, на моем самолете в момент касания земли разорвалась покрышка левого колеса. Машину бросило в сторону. Каких усилий стоило мне, чтобы удержать ее, не допустить поломки!.. Вот тогда я уже сам понял, что я теперь не курсант, а летчик боевого полка.

Кое-чему уже научился. Теперь даже на взлете у меня есть время на размышления: успеваю замечать все в поведении машины, давать оценку каждому отклонению и действовать, как требует обстановка. Я не напрягаюсь так, как это было раньше, и чувствую себя увереннее и спокойнее.

В Сальске очень много сусликов на аэродроме: взлетаешь иной раз и видишь их — первого… третьего… пятого… Они стоят на задних лапках, как столбики, и смотрят на приближающийся самолет и затем быстро исчезают в своих норках. Рассказываю об этом потому, что раньше я не заметил бы на взлете и лошадь, потому что во время разбега я впивался глазами в линию горизонта и третью от верха заклепку на фонаре кабины — на ее уровне должен проходить горизонт. Теперь при разбеге вижу каждую травинку на земле, каждый стебелек, цветок. Мы, летчики, иногда говорим: «Взлетаю — и считаю цветочки». Но я немного отвлекся. Момент, когда разорвалась покрышка, я сразу же уловил и мгновенно дал полный газ левому мотору. Это и помогло мне выдержать на пробеге направление.

Машина, слегка накренясь, остановилась в конце посадочной полосы. Открываю фонарь и смотрю на покрышку, вернее на лохмотья, оставшиеся от нее. Медленно заруливаю самолет на стоянку. Выхожу из кабины и докладываю о случившемся прибывшему на пикапе командиру полка. Он молчит, но по его лицу вижу: командир доволен, что я, молодой летчик, не растерялся в нужный момент.

В конце июня 1943 года наш полк перелетает на аэродром Мечетный под Новошахтинском. С Мечетки, как мы любовно его зовем, полк во время прорыва Миус-фронта, освобождения Донбасса, Таганрога и других городов произвел большое количество боевых вылетов на штурмовку и разведку. Бомбометания, как правило, производились с пикирования и имели хороший эффект. Враг ощутил на себе наши меткие удары. Населенные пункты Мариенгейм, Григорьевка, Первомайская, Саур-Могильный, Донецко-Амвросиевка, аэродром Сталино, Таганрогский морской порт, укрепления, живая сила, артиллерийские позиции, железнодорожные эшелоны, самолеты на стоянках, корабли — вот далеко не полный перечень наших целей.

12 июля — мой первый боевой вылет на разведку. Покровский, а за ним летчик звена Моисеев уже получили задания. Я жду своей очереди. Наконец из землянки КП вышел начштаба майор Соколов, громко объявил:

— Экипаж Бондаренко, на КП!