Летит себе аэроплан - страница 9

— Ребенок напуган, — сказала мама. — Сядь и расскажи все. Где Эля?

— Папа сгорел, — дрожа, произнес Зуся. — Я боюсь пойти домой и сказать об этом маме.

— Что значит — сгорел? — спросил Захария.

— Его сожгли воры… Он горел быстро, потому что был худой. Я хочу много есть, стать толстым. Если меня будут жечь, я буду так долго гореть, что воры не дождутся конца.

— Ребенок в лихорадке, — плача, сказала мама, — надо уложить его в постель. Я сейчас побегу к Хае.

— Надо сообщить в полицию, — сказал Захария.

— Полиция — такие же антисемиты, как и эти воры, — сказала мама. — Думаешь, они помогут найти украденные деньги?

Зуся все не переставал есть. Марк подошел к столу и тоже начал есть большие куски хлеба.

Элю похоронили в почти пустом гробу, на дне которого лежали несколько горстей пепла, его полуобгоревшая шапка и башмаки. Когда процессия шла по городу, Хая била себя в голову и кричала:

— Я не знаю, где мой муж, а где сгоревшее дерево!

На кладбище читали над могилой заупокойную молитву. Все плакали.

Общий плач продолжался, но это уже не похороны, а свадьба.

В городе был зал, принадлежавший еврейской общине, где справляли свадьбы. Стены его были украшены портретами знаменитых раввинов — раби Шнеерсона, раби Манделя и прочих, которые строго глядели на публику. В зале состоялась официальная часть свадьбы и сюда мог прийти, кто хотел. А на обед домой к жениху и невесте уже приходили только приглашенные. Но на богатых свадьбах в зале раздавали детям конфеты, а взрослым — вино и куски холодной фаршированной рыбы.

Сегодня свадьба богатая: женится сын владельца кофейни Гуревич на дочери парикмахера Князевкера. А распорядитель-балхан поет громким голосом и вопит:

— Невеста, ой, невеста, что тебя ждет!

Все вокруг плачут. Марк тоже, как и полагается в таких случаях, хнычет возле своей мамы, а Зуся возле Хаи.

— Сегодня богатая свадьба, — говорит мама, — будут давать фаршированную рыбу.

— Это и видно, — говорит Хая, — смотри, сколько нищих и голодранцев пришло. Видишь, даже семья биндюжника Виленского здесь. Его жена из—под полы торгует водкой, сам биндюжник всегда пьян, а у сына их всегда сопли через губу висят. У сына Соломона.

— Дорогие гости, — говорит Гуревич, — хватит плакать. Довольно. Сейчас за здоровье молодых будут раздавать рыбу и вино, а детям конфеты.

— Сердечные пожелания молодым! — кричат вокруг. — Счастья, счастья!

Все сморкаются, вытирают слезы. Высоко в воздух взлетает конфетти, цветные обрезки бумаги. Свадебные музыканты играют веселую польку. Официанты из кофейни Гуревича разносят вино, рыбу, конфеты.

— Марк, потанцуй с Лизой, — говорит мама, — пусть на вас люди посмотрят.

Марк танцует с Лизой.

— Как хорошо танцует этот мальчик, — говорят вокруг, — как он грациозен и кудряв! Кто это?

— Это сын грузчика селедочной лавки Шагала, — говорит кто—то. — Он танцует со своей сестрой.

— Мой сын и петь умеет, — говорит мама. — Спой, Марк.

Марк поет.

— Какой хороший детский голосочек! — говорят вокруг. Все аплодируют.

— Видишь ту девочку, которая на тебя смотрит? — шепчет Зуся. — Это Белла Розенфельд. Я ее знаю, мой покойный отец работал на них. Это богачи.

— Какая красотка! — шепчет Марк.

— А вторая — ее подруга Аня, дочка доктора.

— Тоже красотка, — говорит Марк.

— Хочешь, я тебя познакомлю?

Свадебные музыканты играют вальс. Все танцуют. Старики и старухи, девицы и парни, нищие и богачи — все притоптывают ногами, хлопают в ладоши, скрещивают руки, кружатся в хороводе. Марк танцует с Зусей, а Белла с Аней.

— Желаем счастья! — Все вокруг целуются. Рядом с Марком какая—то старуха, приходится целоваться с нею. Марк смотрит на Беллу и Аню, но возле них все время вертится сын биндюжника Соломон.

— Чем он лучше нас, этот дурак, грязнуля, хулиган?

Марк и Зуся пробираются к девочкам.

— Анечка, пойдем со мной танцевать, — говорит Соломон.

— Соломон, уходи, не возвращайся, — говорит Аня.

— Разве ты не понимаешь еврейский язык? — говорит Зуся Соломону. — Уходи, ты, какер! Утри свои сопли!

Девочки смеются. Губы и руки Соломона дрожат, лицо побледнело.

— Дураки, идиоты! — говорит он зло. — Смеетесь надо мной потому, что я сын бедного биндюжника. Придет время, я вам это припомню. — Он сжимает кулаки и отходит.