Летние гости - страница 14
Валеев послушался, сел к Куварзину.
«Да, не просто на заводе-то комиссарить, не просто, — думал Филипп. — У меня вон комиссарство боком вышло, только ногу себе просадил».
Когда Филипп в следующий раз подошел к Капустину, около него сидел широколицый старик в касторовом пальто и новых галошах. Владелец самого крупного магазина готового платья, гостиничных номеров и ресторана «Эрмитаж» Чукалов. Поглаживая край стола морщинистой рукой, он с безнадежностью в голосе говорил:
— Знаете, по правилу борцов, когда противник лег на лопатки, его уже не бьют. Победитель ясен. Вы уже забрали у меня ресторан, в номерах живут комиссары. Остается у меня магазин. Один ваш товарищ, матрос такой с буйным волосом, сказал: всех буржуев укокошим. И он укокошит. Я буржуй, по вашему понятию, но я ведь человек, причем старый человек. Закат у меня недалеко. Я знаю, все мы по одному разу живем. Только молодые это не замечают. А я вижу: один раз живем. Я тоже скоро буду едой для червей. И чтоб не предаться этому раньше положенного, чтобы меня не укокошили, я решил: зачем мне ресторан, магазин? Буду держаться за них, сопротивляться — не дом, а домовина станет ждать меня.
Капустин усмехнулся.
— Почему? Мы не собираемся уничтожать физически.
— Нет, разрешите я доскажу, — поднял Чукалов ладонь. — Я просто решил сдать свой магазин вашей коллегии городского самоуправления, а сам уйду. Уйду туда, где мой дед пни корчевал и пахал землю. Буду пчел разводить, огурцы сажать. Ведь можно так?
Капустин, будто утираясь, провел ладонью по усталому лицу.
— А вы поработайте у нас. Вроде управляющего.
— Искушение. Кровное мое. Нет, искушение. Не могу. Я отдам лучше.
— А это искренне, это не подвох?..
— Ну что вы. Я совершенно откровенно… Честное слово.
— Что ж.
Чукалов, старомодно поклонившись, надел шапку и, повизгивая галошами, вышел. Капустин встал:
— Слышал, Филипп? Влезь вот ему в душу. Кто он — старая лиса или праведник? А?
— Поди, золотишко подспрятал, — сказал Филипп.
Капустин задумчиво похрустел пальцами.
— И верить вроде надо бы, и верить ему я не могу. Сходите-ка с Гырдымовым.
Старик Чукалов сам с охотой открывал зеркальные двери полупустого магазина, выдвигал ящики кассы.
— Вот, пожалуйста.
— Уйдешь, значит, пчелок станешь разводить? — спрашивал Гырдымов, осматривая лепной потолок, ища какую-нибудь потайную дверь.
— А вы подумайте, молодые люди, — пристально заглядывая в лица, говорил Чукалов все про то же, — что может быть лучше жизни? Дышать, видеть, как снег падает, трава топорщится! Что может быть лучше!
— Несет всякую ерунду. Будто до этого травы не видал, — покосился Филипп на Чукалова. — Ну-ну, смотри на травку, а нам недосуг.
— Да, вам не до этого…
Филиппу махал из чердачного люка Антон.
— Возьми-ка лампу. Здесь еще поглядим.
Но зря только всю пыль да голубиный помет на себя собрали. Видно, ловко все упрятал Чукалов. Ушли от него злые, ничего найти не удалось.
Пришел в горсовет, как всегда, веселый и шумный управляющий спичечной фабрикой Аркадий Макаров в расстегнутом пиджаке из опойка мехом наружу, шлепнул портфелем Капустина по спине.
— Вчера чуть не подстрелили меня. Еще бы немного — и в преисподнюю. Прямо с берега садили. Я кричу Федьке: «Зигзагами давай, зигзагами!» Он начал из стороны в сторону лошадь гонять, когда уже стрелять прекратили. Что ваша Красная гвардия хлопает ушами? — Макаров подмигнул Филиппу: — Поедем еще.
— Если надо, поедем.
Ездили они к владельцу спичечной фабричонки. Макаров на вид простоват: нос курносый, губы детские толстые, щеки круглые, а боек до невозможности. Лалетин его всегда подхваливает. И есть за что. На «спичке» Аркадий хозяев раскусил. А братья Сапожниковы были хитрецы из хитрецов. Тихохонько хотели свой капитал спровадить, но Макаров узнал, примчался в Совет: арестуйте денежки. И арестовали. Фабрика без остановки работает. Теперь Макаров хочет свой Народный дом открывать, бесплатную столовую. Мелкие фабричонки он в ход пустить старается.
С Филиппом ездили, чтоб открыть «спичку». Хозяин, старообрядец в жилетке, подстриженный в скобку, сердито сказал: