Летняя гроза - страница 41

Если бы леопард упустил добычу прямо перед обедом, он, вероятно, выразил бы свои чувства точно так же, как Ронни Фиш. Он толкнул бы дверь и ворвался в комнату.

Там, как ни странно, никого не было. Вот кровать. Вот кресла. Вот ковер, туалет, полка. А сыщика – нет как нет.

Сколько бы это длилось, мы не знаем, ибо Ронни услышал странный звук, доносящийся из гардероба. Возможно, сэр Майлз, как сказал лорд Эмсворт, и был самым глупым человеком в гвардии, но сын его обладал недюжинным разумом. Одним прыжком достиг он гардероба и повернул ручку. Дверца не открылась, но изнутри донеслось пыхтение.

Ронни, и так угрюмый, стал еще мрачнее.

– Выходите, – сказал он в щель.

Пыхтение прекратилось.

– Ничего, – сказал Ронни с грозным спокойствием. – Могу и подождать.

Несколько мгновений царило молчание, потом послышался голос:

– Не делайте глупостей!..

– Не делать? – удивился Ронни. – Вот как, не делать! Выходите. Я только оторву вам голову.

Голос решил его умаслить.

– Я знаю, чем вы расстроены, – сказал он.

– Вот как?

– Да. Но я могу все объяснить.

– Вот как??

– Могу.

– Вот как???

До этой поры Ронни дверцу тянул. Тут ему пришло в голову, что можно ее и толкнуть. Он толкнул. Она не открылась. Гардероб заскрипел, но устоял.

– Послушайте! – сказал голос.

– Да?

– Вы послушайте. Я все объясню насчет того вечера. Вы думаете, я нравлюсь мисс Браун? Честное слово, она меня не выносит. Она мне сама говорила.

Ронни пришла в голову еще одна мысль.

– Вы не можете простоять там всю ночь.

– Я и не хочу.

– Что ж, тогда выходите.

Голос стал жалобным:

– Она меня в жизни не видела до того вечера. Они там были с этим Кармоди, он вышел, а я подсел. Что тут такого, а?

Ронни тяжело дышал, думая о том, разбить ли шкаф ногами. Жаль пальцев, и дядя Кларенс того и гляди обидится…

– Нет, вы мне объясните, – продолжал голос, – почему нельзя подсесть и представиться?

– Могли бы раньше сказать.

– Я бы сказал, мы не виделись.

– Сказали бы?

– Да.

– Вот давайте и увидимся.

Пилбем уже задыхался. Опасность его вдохновила.

– Вот что, – начал он снова, – вы Ронни?

Ронни стал еще розовее и не ответил.

– Нет, вы поймите! – настаивал голос. – Если вы Ронни, она приехала из-за вас.

Ронни молчал.

– Она мне сама сказала. Назвалась мисс Скунмейкер и приехала.

Раздался крик.

– Что такое?

– Выходите! – завопил Ронни.

– Выйти я выйду, но…

– Выходите немедленно! Надо поговорить.

– Мы говорим.

– Не так. Честное слово, я вас не трону.

Пилбема убедило не столько доверие к чести и слову Фишей, сколько чувство, что у него сейчас будет удар. Он вылез. Фиши не сплоховали. Судя по Ронни, они сложили оружие.

– Что вы сказали? Она здесь?

– Вполне.

– Что значит «вполне»?

– Здесь. Тут. В замке. Разве вы ее не видели?

– Нет.

– А она здесь. Ее комната выходит прямо в сад. Если пойдете туда, перехватите до обеда. В жизни не видел, – с чувством продолжал Пилбем, – чтобы кого-нибудь так любили! Назваться мисс Скунмейкер, это надо же!

Ронни не ответил, он онемел. Совесть жалила его, как змий или, если хотите, аспид.

Молча повернувшись, он кинулся к двери не хуже Перси Пилбема. А тот перевел дух, направился к туалету, взял щетку и стал приводить в порядок волосы: как-никак кругом – аристократы. Потом он подкрутил усы и пошел обедать.

В комнате, откуда вела лесенка в столовую, никого не было. Хозяин не встретил его укоризненным взглядом, гордая хозяйка не пощелкала языком. Минуты шли, никто не входил, и он забеспокоился.

Обойдя комнату и осмотрев картины, он принялся за фотографии на столиках. Одна из них являла лорда Эмсворта лет тридцати в форме Шропширского ополчения. Пилбем глядел на нее ошалело (как и всякий, кто ее видел), когда дверь отворилась и вплыл Бидж.

Мгновение-другое сыщик смотрел на дворецкого с той тревогой, с какой все мы смотрим на людей, которые, в свою очередь, смотрят на нас как на скисший соус. Но ничего не случилось. Тогда он обрадовался.

Кто-то умный заметил, что природа дает противоядие на каждый яд. Если вошел дворецкий, значит – он принес коктейли. Увидев их, Пилбем изменил отношение к Биджу.

– Коктейль, сэр?

– Благодарю.

Он взял полный бокал. Жидкость была темная, многообещающая. Он выпил ее и по-иному увидел жизнь. Дворецкий? Да хоть дюжина! Что до Биджа, он вообще улучшился. Взор его был стеклянным, но не напоминал о василиске. Вообще в нем появилось что-то такое, из-за чего владелец «Аргуса» решил начать беседу.