Летняя тьма - страница 23

Лысая спина миноширо ярко засияла всеми цветами радуги. Цвета смешивались, появлялись спирали в воздухе. От этой красоты мой разум опустел.

А потом миноширо стал ложным, его краски еще сияли над спиной, и картинка таяла перед моими глазами.

Сияние медленно угасало во тьме.

Все так угаснет? Стоило подумать об этом, как пейзаж изменился.

Передо мной вспыхнул оранжевый свет. Огонь горел над алтарем.

Из-под земли донесся гул голоса, прерываемый треском костра.

Сцена того дня.

Молящийся монах бросил пару таблеток и налил ароматное масло в огонь, от этого он вдруг вспыхнул.

Гул стал хором сверчков, гудящим в ушах.

День моей инициации, когда я получила проклятую силу.

Почему в конце моей жизни я думала не о семье или счастливом детстве, а об этой сцене?

Вдруг в голове всплыло другое воспоминание.

— Это против правил. Нельзя никому называть свою мантру, — возмутился Сатору.

Хоть он обычно был хулиганом, тут Сатору решил проявить себя послушным.

— Все хорошо. Мы же друзья? Я никому не скажу, — не унималась я.

— Зачем тебе знать?

— Я хочу узнать, какая мантра у тебя. Отличается ли от моей, и все такое.

— Тогда скажи мне свою, — сухо сказал Сатору.

Он провоцировал меня. Ладно. В это можно было играть вдвоем.

— Ладно, как насчет этого? Мы запишем свои мантры и покажем друг другу на счет три.

— Эм, нет. Если мы покажем кому-то еще, мантра потеряет силу.

Я хотела сказать, что это работало не так.

— И? Я все равно не успею ее запомнить. Просто увижу на миг.

— Зачем тогда это? — с подозрением спросил Сатору.

— Это покажет, что мы друзья. И мы поймем, насколько наши мантры отличаются.

Я смогла уговорить его, и мы записали свои мантры на бумаге.

— Готов? Раз, два, три, — мы перевернули бумагу и посмотрели на мантры друг друга.

— Увидела? — с тревогой спросил Сатору.

— Не все. Но она не такая и длинная.

— И твоя, Саки. Они примерно одинаковые, — Сатору обрадовался.

Он скомкал листок и поджег его. Он за мгновения стал пеплом.

— Но ты увидела хоть одно слово? — он все еще переживал.

— Ни буквы. Твой почерк так ужасен, что я не смогла ничего прочесть.

Он поверил и ушел из комнаты. Я прошла к стопке листов, на которой он писал. Сатору сильно давил, пока записывал, и остался след. Я чуть закрасила бумагу, и слова проявились.

Я поискала в библиотеке и узнала, что это была мантра Акасагарба.

Должно пройти гладко. Я задержала дыхание и сосредоточилась на Сатору.

Он тихо дышал, как во сне, но порой что-то невнятно бормотал.

Сатору был почти в состоянии транса под гипнозом. Если в этом состоянии проявлялись подавленные мысли, как произошло со мной до этого, может, получится и управлять кем-то через галлюцинации.

Сложнее всего в гипнозе было опустить сознание субъекта. Если это удавалось сделать, остальное было простым. Я уже знала, какая мантра была скрыта в голове Сатору.

И все же поражение было бы непростительным. Если я не справлюсь, мы оба умрем тут. Я отрепетировала строки в голове. Я глубоко вдохнула и заговорила строгим тоном.

— Сатору Асахина.

Я не могла его увидеть, так что не знала, был ли ответ.

— Сатору Асахина. Ты нарушил правила и пошел туда, куда не должен был. Ты позволил демону отравить твой разум. Но настоящая проблема лежит куда глубже.

Он пошевелился.

— Ты нарушил основы Кода этики, последнюю из Десяти заповедей: «Не оскверни Триратну». Ты поддался словам демона и усомнился в учениях Будды. Потому я должна запечатать твою проклятую силу.

Сатору охнул и заплакал.

Мне было его жаль, но я взяла себя в руки и продолжила:

— Смотри на огонь.

Я не слышала ответ.

— Смотри на огонь.

Все еще ничего.

— Твоя проклятая сила запечатана в этом символе. Видишь?

Глубокий вздох, а потом:

— Да.

— Эмблема в огне. Все сгорело. Все твои низменные желания сгорели. Пепел вернулся к дикой земле.

Я повысила голос:

— Смотри. Эмблема уничтожена. Твоя проклятая сила теперь запечатана!

Сатору взвыл с болью.

— Отринь низменные желания. Чтобы достичь нирваны, погрузи все в очищающее пламя.

Я была все ближе к критическому моменту. Я подошла к Сатору.

— Сатору Асахина. В своей верности Будде ты оставил проклятую силу, — сказала я как можно мягче, стараясь проникнуть в его подсознание, обойти разум уловкой.