Лето летающих - страница 20
— Конечно, про себя. Не маленькая.
Таиться он не хотел, однако только на третий вопрос матери: «Не брал ли ты куда ножа?» — Константин наконец признался во всём.
— Ну вот, посмотрите! — воскликнула Мария Харитоновна, и вся её девичья фигурка как бы наполнилась строгостью, взрослым горем. — Вы только посмотрите! — повторила она, и на переносице появились морщинки. — Отец на заводе спину гнёт, а тут ножи по площадям разбрасывают! — Она громко топнула ногой и стала совсем уж взрослой, грозной. — Сейчас же пойди и принеси!..
— Куда же я пойду? — не то возражая, не то горюя, что не может принести, загудел Константин. — Что он, лежит, что ли, там!..
Тем не менее он кивнул мне, и мы вышли на улицу. Но пошли, конечно, не на Хлебную площадь, а к нам во двор, чтобы обсудить создавшееся положение. Как быть с ножом? Как быть со змеем? Скоро придёт отец, и это не мама — придётся отвечать по-настоящему. Но что отвечать? Куроедовы всё равно трофей не отдадут. Останется только одно: вместо рождественского или пасхального подарка, предназначенного Косте, пусть мать купит нож и положит его на место потерянного…
А как со змеем? С воздушным кораблём капитана Стаканчика?.. Всё перепробовано, остаётся разве только яма-западня, как на Мадагаскаре…
Мы сидели у нас в садике, примыкавшем ко двору, и уныло следили за какой-то серой худощавенькой птичкой величиной с воробья, которая примеривалась к раннему розовому яблоку: сидя на ветке, она не могла его достать (надо тогда перевеситься вниз головой), а на лету его тоже не клюнешь…
Вдруг в развилке ветвей — над яблоком, над птичкой — вертикально поднялось что-то лёгкое, мерцающее на солнце. Это было похоже на стрекозу, но не стрекоза — крупнее, и полёт не тот: снизу вверх и обратно.
Мы вскочили и замерли. Не прошло и минуты, о н о опять появилось и опять снизу вверх. Теперь о н о было похоже не на стрекозу, а на оторвавшийся от форточки вентилятор, на его лопасти-лопаточки, почему-то вдруг сами по себе поднявшиеся кверху…
Ясно, что всё это происходит за забором сада — во дворе лесного склада Бурыгина. И тотчас, точно поднятые ветром, мы взлетели на забор.
И как досадно! Мы-то думали… А это, оказывается, Аленька — маменькин цветочек. В синих брючках, в куцем пиджачке и с новой игрушкой в руках.
Но игрушку мы всё же рассмотрели. Просто, но загадочно. На металлическую палочку надевается вентилятор… нет, не вентилятор, а тот самый п р о п е л л е р, что мы видели на рисунке с «заводным» змеем; затем, держась снизу за шарик, Цветочек быстро поднимает пропеллер, и он слетает с палочки… Но слетает не просто, а сильно вращаясь, даже чуть жужжа. И поднимается вверх. Это понятно, что поднимается, но вот отчего он крутится? В «заводном» змее пропеллер вращался от резинки, а здесь отчего?..
Взять бы это у Цветочка да самому попробовать! Но с этим хвастуном и разговаривать не хочется…
Завидев нас на заборе, Аленька порозовел от удовольствия, выпустил галстучек наружу, спесиво надулся и стал, дразня — однако не глядя на нас, — пускать свою вертушку поближе к забору, поближе к нам…
— Почему он крутится? — вдруг спросил Костя, видимо подумавший о том же, о чём и я.
Я дёрнул Костьку за штанину — спрашивать у этого индюка! Будто мы с ним водимся. Бить его можно, но разговаривать…
— А вот потому и крутится! — заблеял Цветочек, довольный, что его спрашивают, довольный, что можно поломаться. — Потому и крутится… А вот у тебя нет и не крутится…
Надо бы, конечно, спрыгнуть во двор к Бурыгиным и наподдать Аленьке, но Костя, заворожённый вертушкой, не слышал этой дерзости. Пропеллер, снова запущенный Цветочком, чуть отнесло ветром в нашу сторону, и Костька, подняв голову, вперился в него взглядом, стараясь понять тайну его вращения. Опускаясь, пропеллер поравнялся с нами, и Константин даже протянул руку (схватить, рассмотреть!), но не достал. Вертушка упала на двор, и её тотчас подхватил Цветочек.
— Дай посмотреть, — робко и смиренно попросил Костя.
Это уж было чересчур: у этого субчика что-то просить, унижаться… Я толкнул Константина, чтоб его образумить. В ответ (не мешай!) он толкнул меня. Ещё немного, и, может быть, на заборе возникла бы драка, но тут во дворе Бурыгина появилось новое лицо. Как мы потом узнали, двоюродный брат Цветочка — Сергей Сарычев.