Летопись нашего двора - страница 34

— Уже, наверно, урожай снимаете? — спрашивала она.

— Да, — неопределённо промямлил я, — уже первые яблоки сняли.

Тут Димка наступил мне на ногу. Я ойкнул, обернулся, чтобы дать ему сдачи, да так и замер: на пороге стоял дядя Терентий!

— Продолжай, не стесняйся, — подбодрила меня Ира. — Это Терентий Ефремович, учитель биологии, а теперь пенсионер и почётный председатель нашего общества «Зелёный патруль».

У меня язык будто распух, во рту пересохло, захотелось кашлять.

— Нет у нас никакого сада, — наконец выдавил я, — это не наш сад, а дяди Терентия, и яблоки мы не собирали, а…

— Ну и что же? — прервал меня дядя Терентий. — Стесняться тут нечего. Нет своего — так будет. Сад дело наживное. А помогать они мне помогали. Да ещё как! В «Зелёный патруль» их можно принять.

— Ну-у! — протянула Ира и развела руками: дескать, если уж сам дядя Терентий хвалит, то ей говорить нечего.

Ира дала нам толстый рулон плакатов, чтоб мы расклеили их на своём дворе и на улице. Теперь мы помощники ДОСО и должны не только сами сажать деревья, но и другим доказывать, какое это полезное дело. Ка прощание она по-взрослому пожала руку каждому из нас.

Я, между прочим, очень люблю пожимать руку. Рукопожатие у меня крепкое, особенно если я постараюсь. Девчонки после моего рукопожатия дуют на свои пальчики и визжат. А я делаю удивлённое лицо и говорю: «Извините, я старался как можно легче, уж и не знаю, как это получилось». Девчонки удивляются, охают, ахают и говорят: «Какой ты сильный!» или даже: «Какой вы сильный!»

В общем, начинают уважать. Силу всегда уважают.

На этот раз я решил показать свою силу Ире, и, когда дошла до меня очередь прощаться, я так стиснул ей руку, что у неё даже глаза потемнели. Но она не стала визжать и дуть на пальцы, только сказала:

— Ты что это, Алик?

Я сделал невинное лицо:

— Ах, простите, я старался как можно легче…

Но Ира не дала мне договорить.

— Запомни: физическая сила хороша там, где она приносит пользу. А вообще-то, главное в человеке — сила воли.

Мне стало не по себе. А тут ещё Василёк вмешался:

— Алик, ты почему стал такой красный, как свёкла?

Ребята вокруг зафыркали, а Дуся прибавила:

— Любишь ты, Алик, пыль людям в глаза пускать.

Один Алёша меня выручил. Он подмигнул мне и спросил Иру:

— А что такое сила воли?

— Ну как тебе сказать… Вот мне, например, никогда не давались задачки по химии, всегда что-нибудь напутаю. А я очень хочу поступить в сельскохозяйственный техникум, потому что природу люблю. В этом техникуме химия — главный предмет. Вот я и решила одолеть эти задачи. Приду домой после работы, поем и сажусь за стол. Другой раз в кино захочется или на каток, а я соберу свою волю в кулак и сажусь за учебник. Иначе не видать мне этого техникума, как своих ушей. Правда, не всегда мне это удаётся, но я стараюсь…

Ира увлеклась своим рассказом, а обо мне и забыла.

Алёшка опять подмигнул и прошептал:

— Видал? Клюнуло!

— Я тоже кое-что могу добавить, — сказал дядя Терентий. — Сильный человек всегда умеет побеждать свои дурные привычки. Например, привык он подмигивать. Нравится ему, что все над ним смеются, — значит, он в центре внимания. А потом привыкнет и начнёт мигать где надо и не надо, даже при серьёзном разговоре.

Дядя Терентий и не взглянул на Алёшку, но все сразу поняли, о ком речь.

— Вот тебе и «клюнуло»! — шепнул я Алёшке. — Сам ты наклюнулся, вот что!

Алёшка смутился и от волнения печально мигнул левым глазом. Мне было жалко его, но даже я не удержался от смеха. А он не знал, куда глаза девать. К счастью, дядя Терентий спешил и начал прощаться. Он тоже пожал нам руки, но я, наученный горьким опытом, не стал показывать ему свою силу. А Алёшка старался глядеть прямо и не мигать, хотя с непривычки лицо у него стало совсем деревянным, как у Буратино.

Мы решили выжить картошку из сада и засадить огород деревьями. Но сначала надо было добиться, чтобы все жильцы согласились на это и помогли нам. Мне поручили поговорить с моей матерью и тётей Полей, маминой сестрой, которая приехала к нам в гости. Когда я пришёл домой, они обе пили чай и разговаривали про болезни. Тётя Поля — хирург, а моя мать — заведующая заводской амбулаторией. Стоит им встретиться — и между ними начинается разговор, в котором обычные слова заменяются медицинскими. Не успел я войти, как тётя Поля меня спрашивает: