Летописи Ванильного некроманта. Том первый - страница 4

Но там было для него слишком много света. Лицо и руки некроманта не покрывали перья, кожа была там бледная и тонкая, солнце оставляло на нём ожоги. И большие жёлтые глаза Бессвета постоянно слезились. Поэтому он поселился в Пещере, и редко выходил наружу.

— Чо хотел? — спросил он у Теренция. С местными речевыми тонкостями ему давно помогли освоиться жизнерадостные дети Матери Некромантов.

— Чо-чо… Тебе там не скучно?

— Нет.

— А не грустно?

— Нет.

— И подраться не хочешь?

— Тебе чего надо?! — не выдержал обычно спокойный Бессвет.

— Скучно, — признался Ванильный. — И грустно.

— И подраться хочется? — уточнил на всякий случай однокрылый некромант.

— Не, вот без этого можно и обойтись. Просто в прошлый раз ты подраться хотел… вот я и уточнил. Я чего пришёл-то! Мы ночью на кладбище идём за огоньками. Пойдёшь?

Бессвет долго молчал. Смотрел по сторонам, щурясь на рассеянный серый свет — день выдался пасмурным. Ёжился, сутулился, сопел.

Но Теренций вежливо ждал — потому что уже сколько раз бывало, что не позовёшь или не дождёшься, и потом Бессвет обижается. А обиженный оперённый — это вам не лич голову дома забыл. Дерётся он больно. И быстро. Неправильно дерётся, в общем.

Так что Ванильный Некромант ждал.

— А огоньки-то вам зачем? — спросил Бессвет в конце концов.

Ему-то свет не требуется! Эх, зря позвал…

— Мама их зимой в банках держит, они ей светят. Чтобы уютнее. Ей нравится. Они вроде как спят, но светятся же!

— Ей нравится?

Бессвет ещё какое-то время размышлял. А потом сказал:

— Хорошо. Пойду. Встречаемся у ворот дома?

— Банку захвати, — деловито сказал Теренций и, пыхтя, полез обратно по склону.

— Не смотри вниз, это опасно, — сказал из сумки Гоша.

— А?

— Зачем мы сюда залезли вообще? Тут высоко.

— Высокоооо… Ты когда-нибудь хотел бы полететь, Гоша?

Теренций встал на самом краю обрывистой скалы под названием Соколиное Гнездо. Отсюда был отличный вид на долину: леса в их зрелой августовской красе, горы, серебристые в пасмурном свете, извилистая речка, маленькое озеро — всё было, как на ладони.

— Пойдём домой, — упрямо сказал Гоша.

— Дай ещё чуть-чуть помечать, — сказал Ванильный. — Когда-нибудь и я полечу. Будет здорово!

— Угу, полетел один такой… Пошли! Вдруг там этот твой пришёл… наверняка опять покалеченный и голодный.

— Почему это «опять покалеченный»? — удивился Теренций. — Он же говорил, что не ранен!

— А когда ты ушёл, выпил твоё бодрящее зелье и давай дыру на боку перевязывать, — наябедничал Гоша. — Пойдем, а? Мне не по себе от такой высоты…

В доме-на-семи-ветрах с утра пахло яблоками, корицей, пирогами. Пахло так, что у дверей кухни Матери Некромантов нет-нет, да и замирал кто-нибудь из её детей. Но никто не смел войти и попасться ей под горячую руку, опасаясь, что Мать оставит без сладкого. Ни один из её детей доподлинно не помнил, чтобы его действительно хоть раз оставляли без сладкого, но проверять не хотелось.

— Я есть Альфа и Омега… — не слишком уверенно кашлянул кто-то от распахнутого в летний сад окна.

— А я велела не врываться и не отвлекать меня, когда я готовлю! — рявкнула Мать Некромантов, яростно перемешивая ингредиенты для шарлотки.

И печальный Омегыч послушно испарился в воздухе.

С шарлоткой у Матери Некромантов были постоянные войны. И вечный вопрос: сделать несколько небольших или одну огроменную? Вот как раз сегодня она решила на пробу сотворить очень большую шарлотку, такую, чтоб в печь еле влезла, и очень переживала. Поднимется ли? Пропечётся ли?

Шарлотка поднималась, словно дышала, пропекалась и исправно источала ароматы.

— Альфа и Омега, — постучался в уголок окна настойчивый посетитель.

И уже начал прозрачневеть, когда Мать подняла руку.

— Стоять! Маг? Что умеешь?

— Маг, — промямлил Омегыч. — Некромант. Хотел у вас пожить, если не…

— Телекинез практикуешь?

Омегыч покивал.

— Вот с этого листа надо перекинуть шарлотку на ту доску. Выполняй.

— Почему я?

— Потому что мои дети знают, что в мою кухню просто так не суются, — пожала плечами Мать.

— Хорошо, матушка.

— Ещё раз назовёшь меня матушкой — больше здесь не появишься, — невозмутимо прорычала Мать Некромантов.